Доктор-стихотворец. Изобличение малярийного комара

Рональд Росс

Рональд Росс не собирался быть врачом. Он хотел стать художником. В 14 лет мог за десять минут цветными карандашами так перерисовать картину Рафаэля, что издали было не отличить от оригинала. Но отец, полковник индийской колониальной армии, видел сына только медиком. Старший Росс и сам писал красками, и Байрона всего знал наизусть, только для него это было хобби. Как солдат, он завидовал судьбе военного врача: в штыковую ходить не надо, служба четыре часа в день, остальное время – семья, теннис, крикет, охота. Хорошая воинская пенсия. На это юный Росс спрашивал: «И всё?» А деваться ему было некуда. Отец оплатил учёбу Рональда в колледже при знаменитой лондонской больнице Святого Варфоломея. Свой первый вечер в общежитии молодой Росс прорыдал на кровати.

Его соседями были прекрасные ребята, увлечённые медициной. Лекции читали хирурги, именами которых называются открытые ими болезни и операции – Джеймс Педжет и Уильям Сейвори. Конечно, Рональд не мог этого не оценить. Учился он хорошо, потому что иначе не умел, однако ему казалось, что всё это происходит не с ним. Что вот сейчас проклятая медицина исчезнет как наваждение, и ему откроется настоящее дело жизни. Наверное, он писатель и его призвание – смотреть со стороны и рассказывать.

В ссылке

Рональд стал сочинять стихи. Все как один трагические – о неизбежности конца и тщете всего сущего. Набрасывал планы романов. Когда проходил практику на корабле, возившем в Америку эмигрантов, обдумывал роман «Эмигранты». И так на каждом своём рабочем месте. Но ему был неинтересен внутренний мир другого человека, и романиста из него не вышло. Единственная вещь, которую доктор Росс закончил (а писал 10 лет!), была историческая повесть «Дитя океана», где действие происходило в Вест-Индии XVIII века. Там губернатор ревновал красавицу-жену, их сын потерялся, а отцовство установили по характерной для семьи губернатора анатомической особенности. Не слишком оригинально. Гонорар составил 15 фунтов, что равнялось пятой части месячного жалованья Росса как полкового врача.

Рональд Росс (1857-1932), открыватель неизвестной части жизненного цикла малярийного паразита внутри организма комара-анофелеса; родоначальник борьбы с малярией и её искоренения в целых районах; лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине 1902 года. Здесь он запечатлён в мае 1898 года в Дарджилинге, с диагностическим микроскопом собственного изобретения (прибор складывался и переносился на шнуре наподобие бинокля).

Служба бросала его то в Бирму, то на Андаманские острова, то к подножию афганских гор. Везде он охотился, ездил на велосипеде, играл в крикет, периодически записывая новые грустные стихи в блокнот, озаглавленный, конечно же, «В ссылке». И когда Россу исполнилось 35, он спросил себя: «Почему при таких способностях я ничего путного не сделал? Да и доктор я плохой. Вот у меня каждый третий пациент – с малярией, а что я знаю об этой болезни?»

Малярийный плазмодий

Росс вычитал, что в 1880 году его коллега, французский военный врач Альфонс Лаверан, обнаружил в крови больного трёхдневной лихорадкой артиллериста одноклеточное существо, названное «малярийный плазмодий». К статье прилагались иллюстрации, но Лаверан рисовал так плохо, что по его рисункам Росс не узнал паразита в крови своих больных и подумал, что само открытие – мистификация.

Проводя отпуск 1894 года в Англии, Росс заглянул в альма-матер (больницу Святого Варфоломея), где его заверили, что плазмодий существует, и дали адрес недавно прибывшего из Китая светила тропической медицины Патрика Мэнсона. Тот прославился, когда установил, что слоновую болезнь вызывает червь, попадающий в кровь при укусе комара. Мэнсон показал Россу плазмодий под микроскопом и продемонстрировал в клинике, как паразит исчезает из крови больных, которых лечат хинином. 1 ноября 1894 года, прогуливаясь с Россом под ручку по Оксфорд-стрит, Мэнсон высказал предположение, что малярию тоже переносят комары: «Вот вы, молодой человек, живёте в малярийной стране. Могли бы проверить». Конечно, малярия тогда водилась и на берегах Англии, но Мэнсон в Китае заработал подагру, и был уже не в силах ловить комаров и часами сидеть над микроскопом. Он поделился своей догадкой именно с Россом, поскольку тот, как человек возвышенного образа мыслей, при удаче помянул бы Мэнсона как автора идеи. Другие наверняка приписали бы все лавры себе.

Охота на комаров

Охваченный энтузиазмом Росс по возвращении в Индию бросился искать малярийных больных. Опыт с виду прост: поймать комара, дать ему укусить человека с лихорадкой, потом вскрыть это насекомое и найти в его кишках паразитов. Нужен только микроскоп.

В реальности каждому из этих действий надо было учиться. Комаров ловят так, чтобы они не получили травм и не умерли в неволе. После первой же охоты Росс отправился на базар, нашёл там несколько человек с лихорадкой и дал каждому по рупии за укус. Пока шли в больницу, где это должно было произойти, пойманные комары передохли. Росс наловил новых, но тем временем больные сбежали вместе с его рупиями.

Далее: испуганный комар не хочет кусаться. Оказалось, надо смочить водой сетку, под которой лежит больной – мокрая тряпка в помещении вызывает у насекомых аппетит. Правда, тут же налетают комары со всей окрестности: вскроешь такого, а он ещё никого не кусал и паразитов внутри него нет. Только через два года до Росса дошло, что лучшая методика укуса – это просто приставить к коже пробирку, в которой сидит комар. По энтомологии Росс ничего не читал, как и его гуру Мэнсон.

По верной догадке Мэнсона, в комарином организме плазмодии должны вести половую жизнь, потому что в крови человека они только делятся. А Росс увидел, что в желудке комара плазмодии не просто не хотят брачных утех, а прямо-таки загибаются. Наш герой не расставался с микроскопом; веки его правого глаза распухли от приникания к окуляру на жаре. Без толку. «Не бросайте это дело, - писал ему Мэнсон, - ищите паразитов, как будто они – чаша Святого Грааля, а вы рыцарь Галахад… Не могут же они залезть в комара просто так, для забавы».

Великий ассенизатор

На самом деле плазмодию для размножения нужен не абы какой комар, а именно анофелес. Но этого никто не знал. Внезапно осенью 1896 года Росса оторвали от занятий и направили в Бангалор бороться с эпидемией холеры. Ему поручили организовать вывоз нечистот, кишевших вибрионами. Этой работой занимались парии – отверженные из самой низшей касты индийского общества. Вместе с ними, при свете звёзд в три часа ночи, Росс выходил на санитарную работу, вызвавшую у него прилив вдохновения. Теперь он писал куда лучше, чем в своих романах:

«Вывоз отходов – величайшая работа, за исключением научных открытий, какую может делать человек… Твоё ремесло, Санитар – простое! Ты должен вытереть дочиста эти трущобы, вымести нечистоты и болезни. Ты будешь работать во тьме, пока другие спят. Никто не знает твоего труда, никто не поблагодарит, ты умрёшь забытым. Великие мира сего будут презирать тебя, мешать тебе и даже карать тебя. Надменные правители не удостоят тебя и взглядом, а станут болтать о богах и ценностях, свободах и законах, занимаясь переливанием вина богатства из одного сосуда в другой, то и дело отпивая, а проливая ещё больше! Но ты, Ассенизатор, всегда останешься парией. И всё-таки не переживай; потому что умирающие дети выживут, а эти мерзкие трущобы однажды превратятся в город садов – и всё это сделал ты!»

Малярийный анофелес

Услышав такие пылкие речи из уст не слишком молодого человека, бангалорский хирург Аппиа стал поклонником Росса, заразился страстью к охоте на малярийного паразита и дал себя укусить комару, напившемуся крови больного лихорадкой. Никакого результата. Теперь мы знаем, что это был комар не того вида. К тому же паразиту нужно время, чтобы созреть в желудке насекомого. Для Росса этот опыт стал опровержением слов Мэнсона, твердившего, будто комар кусает только раз в жизни, а дальше переходит на цветочки. Рональд понял, что его учитель говорит не то, и полагаться нужно только на себя.

Исследователи, чьи работы проложили путь к открытию механизма распространения малярии.

Вверху слева: Шарль Луи Альфонс Лаверан (1845-1922), французский врач. В 1880 году открыл малярийный плазмодий. Как основоположник медицинской протозоологии удостоен Нобелевской премии по физиологии и медицине 1907 года. Состоял в переписке с Рональдом Россом, который почтительно называл его своим учителем.

Вверху справа: Камилло Гольджи (1843-1926), итальянский врач и биолог, удостоенный в 1906 году Нобелевской премии за изучение нервной системы. В 1886 году доказал, что: 1) в организме человека малярийные паразиты размножаются бесполым делением; 2) малярию трехдневную (приступы лихорадки повторяются через 48 часов) и четырёхдневную (повторения через 72 часа) вызывают плазмодии разных видов; 3) приступ начинается, когда из заселенных плазмодием эритроцитов выходят новые паразиты, и концентрация их в крови достигает определённой величины.

Внизу слева: Патрик Мэнсон (1844-1922), один из родоначальников современной тропической медицины. В 1877 году, работая в китайском городе Амой (Сямынь), открыл, что вызывающего слоновую болезнь червя-филярию Wuchereria bancrofti переносят комары. Высказал увлекшую Росса гипотезу, что малярийный паразит также переносится комарами. В начале исследований Рональда Росса выступал в роли его научного руководителя.

Внизу справа: Василий Яковлевич Данилевский (1852-1939), русский и украинский физиолог, основатель названного его именем харьковского Института проблем эндокринной патологии. В бытность профессором зоологии Харьковского университета в 1885 году открыл птичью малярию. Когда в 1898 году Росс по воле начальства индийской медицинской службы оказался вдалеке от районов распространения малярии человека, он продолжил своё исследование на птицах. Изучая комаров-переносчиков птичьей болезни, Росс показал, что изготовившиеся к заражению новой жертвы малярийные паразиты сосредотачиваются в слюнных железах насекомого. В своей речи на нобелевском банкете Рональд Росс назвал имя Данилевского третьим в ряду исследователей малярии, после Лаверана и Гольджи.

Он вышел в отпуск и отправился в джунгли на поиски разных видов комаров. И там тут же заболел малярией. Едва оправившись, Росс поймал прежде неизвестного ему комара, который в отличие от других сидел, задрав зад. Это был тот самый роковой малярийный анофелес. По рассказам аборигенов, подобных комаров после муссона бывает так много, что приходится разводить костры.

Из отпуска Росс вернулся в свой 19-й Мадрасский пехотный полк, дислоцированный в Секундерабаде. В честь прибытия доктора подали чудесный пудинг-мороженое. И все, кто его ел, заболели холерой, а тяжелее всех – Росс. Обидно сдохнуть от холеры теперь, когда до разгадки рукой подать. Наш герой спасался от обезвоживания кипящим чаем. Пил буквально чашку за чашкой: поставив одну, тянул руку за другой. И так несколько дней, пока не выздоровел.

Комар № 39

Муссон лета 1897 года всё не приходил. Настала великая сушь, описанная Киплингом в книге о Маугли. На прогулке Росс увидел, как стервятник терзает труп издохшего от жажды шакала. И подумал, что в желудке птицы теперь заведутся новые паразиты. Тут ему в голову пришла идея решающего опыта. Надо дать комарам разных видов укусить больного малярией и понаблюдать несколько дней, какие изменения в их желудках произойдут в сравнении с контрольной группой.

Самый жаркий и душный месяц года прошёл в лихорадочной работе. Винты микроскопа Росса заржавели от пота с его пальцев, линза окуляра треснула. Анофелес оказался в очереди последним. 16 августа 10 комаров получили свою порцию крови. К 20-му числу не сдохло только два. В кишечнике первого, носившего номер 38, Росс увидел крупные круглые клетки, приросшие к стенке. Внутри них, как дробинки, лежали черные гранулы – того же цвета, что плазмодии в эритроцитах человека. Росс засмеялся и сказал: «Госпожа природа, ты опять меня разыгрываешь, но теперь я одурачить себя не дам». Зарисовав на всякий случай гранулы и залив комара формалином, Рональд выпил чаю. От духоты его сморило. И во сне явилась мысль, что это может быть ящик с яйцами паразита, прикипевший к стенке желудка. Если это так, то через день в желудке последнего комара – №39 – тоже должны быть такие гранулы, только побольше, ведь паразиты активно растут. В ночь с 20 на 21 августа Росс не сомкнул глаз. Если комар сдохнет, опыт сорвётся. А что если у него дрогнет рука и он при вскрытии запорет препарат? Росс метался на простынях до рассвета, и к семи часам прибежал в госпиталь. Комар был жив. И препарат удался – за два года операция отработана в совершенстве. И в желудке действительно сидели круглые гранулы со зреющими внутри паразитами, и диаметром они были больше вчерашних! Теперь стало ясно, кто конечный хозяин плазмодия и разносчик малярии. Это анофелес, никчемный комар, которому с этого дня объявлена война.

Ода комару

Росса ждали Нобелевская премия по медицине, и Букингемский дворец, и Царское Село, и свой институт тропических болезней. А всё же торжество при этих новых триумфах было несравнимо с тем чувством, которое Росс пережил, заглянув в желудок комара №39. Наверное, нечто подобное изведал Колумб, когда 12 октября 1492 года услышал крик «Земля!»

Покончив с 39-м комаром, Росс взял блокнот, озаглавленный «В ссылке». И записал туда экспромт. То было его лучшее стихотворение:

This day relenting God

Hath placed within my hand

A wondrous thing; and God

Be praised. At His command,

Seeking His secret deeds

With tears and toiling breath,

I find thy cunning seeds,

O million-murdering Death.

I know this little thing

A myriad men will save.

O Death, where is thy sting?

Thy victory, O Grave?

В поэтическом переводе на русский, с соблюдением размера и рифмой, это может звучать так:

Вот день, когда Творец

Мне чудо в руки дал.

Хвала тебе, Отец!

Я тайн Его искал

В слезах, в поту, без сна,

Чтоб наконец узреть

Лихие семена

Твои, мильонов Смерть!

Я знаю, в чём теперь

Спасенье мириад.

Где твоё жало, Смерть?

Твоя победа, Ад?

Поэтический перевод Михаила Шифрина. Две финальные строки – цитата из первого послания апостола Павла к Коринфянам (1Кор 15:55).

Зарисовки из писем и публикаций Рональда Росса.

Вверху слева: самка комара-анофелеса, вид спереди-сверху. По обе стороны от головы с глазами - разветвлённые слюнные железы. Рисунок из письма Патрику Мэнсону от 6 июля 1898 года, где Росс впервые утверждает, что впрыскиваемые под кожу птицы или человека спорозоиты малярийного плазмодия помещаются именно в слюнных железах комара.

Вверху справа: набитые паразитами ооцисты из желудка комара. Сделанный под наблюдением Мэнсона рисунок, изображающий присланных Россом из Индии препарат комара №39. Опубликовано в исторической статье "The British Medical Journal" от 18 декабря 1897 года, извещавшей об открытии Рональда Росса.

Внизу слева: комариный желудок с разросшимися ооцистами паразитов. Справа пищевод, слева мальпигиевы сосуды, под рисунком масштабный отрезок, соответствующий 100 микрон. Рисунок Рональда Росса, 1898.

Внизу справа: слюнная железа комара, заселённая паразитами. Рисунок из письма Росса открывателю малярийного плазмодия Альфонсу Лаверану, 18 июля 1898 года.

Михаил Шифрин