«У нас же главное — «доступность»

Второй год столичные поликлиники работают по принятому в городе «московскому стандарту». Основные пункты программы: ликвидация регистратуры, сестринские посты для решения оперативных вопросов, обслуживающие вызовы на дом мобильные бригады. Как заверяют в мэрии, внедрение «стандарта» повысило доступность и качество амбулаторной медпомощи, правда, сами горожане этого пока не замечают. О том, как видится ситуация изнутри, МедНовостям рассказала участковая терапевт диагностического центра №5 Анна Землянухина.

Участковая терапевт диагностического центра №5 Анна Землянухина. Фото: из личного архива

Всегда считалось, что поликлиника начинается с регистратуры. Как без нее обходятся? 

Сегодня пациент не контактирует с местом, где находятся амбулаторные карты. И это, в принципе, неплохо. Карты перенесены в специальное картохранилище, и его работа нормально налажена. Для пациентов, которые приходят к врачу по предварительной записи, карты подбирают заранее. Если человек записался непосредственно перед приемом, доктор звонит в хранилище, и оттуда сразу приносят карту. А на месте регистратуры на первом этаже сейчас сделали зону комфортного пребывания: там стоят диванчики, аппарат с напитками — это еще одно такое нововведение московского стандарта. Хотя, как мне кажется, это не главная зона в медучреждении, пациенты сидят, в основном, около кабинетов, а не на первом этаже.

И много людей сидит около кабинетов? В городском департаменте здравоохранения говорят о повышении доступности амбулаторной медпомощи.

— Реальная доступность для пациентов, если говорить об исследованиях или консультациях врачей-специалистов, и та картинка, которая отражается в аналитическом центре департамента по системе ЕМИАС (Единая медицинская информационно-аналитическая система) — это абсолютно разные вещи. В отчетах у нас все очень красиво, а фактически пациенты заносятся в журналы и ждут очереди по месяцу, а то и по полтора.

Например, наши врачи теперь не имеют право сами никуда записывать пациентов, кроме как на анализ крови, рентген и ЭКГ. И то нас постоянно ругают за то, что мы назначаем много анализов крови. А вот для того, чтобы направить пациента на УЗИ, гастроскопию, суточное мониторирование сердца, исследование функции внешнего дыхания — то есть, на обследования, которые являются стандартными при многих заболеваниях и входят в медико-экономические стандарты, терапевт должен в карточке написать обоснование, подчеркнуть его маркером и отдать заведующей на подпись. Заведующие разбираются в горах карт от всех врачей и вписывают их назначения в журналы, по которым пациенты реально ожидают очереди. Но зато в ЕМИАС отражается запись только на пять дней, а на шестой уже горят свободные места. Такая вот доступность.

То же самое с консультациями специалистов. В городских поликлиниках сегодня увеличился поток пациентов (прошла «оптимизация» стационаров, с переходом на подушевое финансирование закрылись ведомственные клиники). Но амбулаторное звено при этом не усилили вообще никаким образом, более того, у нас тоже прошли сокращения. В итоге, у наших пациентов большая проблема с тем, чтобы попасть, например, к эндокринологу.

Фото: Ольга Никонова

Вот я сейчас перечитала порядки оказания медицинской помощи по профилям, откуда следует, что на прикрепленное к нашему филиалу население должно быть пять эндокринологов, а у нас их два. Начальство ругает нашу заведующую за низкую «доступность» — 300 человек в очереди к эндокринологу (конечно, не в коридоре сидит, а записано в журнал ожидания), и распоряжается распределять пациентов по другим филиалам. Но люди не хотят ехать в другие филиалы, а хотят постоянно наблюдаться у одного врача. А те, кто едут, жалуются потом на то, что они никому там не нужны — своих пациентов хватает.

Когда запускался «московский стандарт», обсуждался и вопрос прикрепления к врачам-специалистам людей с хроническими заболеваниями», то, что раньше называлось «диспансерным учетом».

— В одних случаях это был диспансерный учет, в других просто наблюдение — когда диагноз был не совсем ясен, иногда и такое бывает. Но сейчас руководство всячески это ограничивает: пытаясь искусственным путем повысить «доступность», всех, кто был прикреплен к специалистам, открепили. И теперь, если пациенту требуется повторная консультация, он все равно пойдет сначала к терапевту. Первым шагом к этому было введение трехуровневой системы, при которой пациенты могут самостоятельно записаться в терминале только к врачам первого уровня. Это терапевт, окулист, ЛОР-врач, уролог и хирург. За направлением ко всем остальным специалистами пациенты идут к терапевту.

С одной стороны, логика в этом есть, и руководство постоянно упирает именно на то, что пациенты не знают, что им нужно. Например, человек кашляет и думает, что ему нужен пульмонолог, а на самом деле у него проблема с желудком, откуда идет заброс содержимого в пищевод и возникает рефлекторный кашель. Поэтому ему нужен терапевт, который разберется в причине кашля и будет ее лечить, а если не справится — направит к специалисту.

Но с другой стороны, есть много пациентов, которые должны наблюдаться у специалиста по определенному заболеванию и, допустим, раз в полгода его посещать. Раньше врачи могли прикреплять пациента к своей специальности. Даже когда появилась электронная запись, врач ставил в компьютере соответствующую «галочку», и у пациента открывалась в терминале возможность самому записаться к этому специалисту. Сейчас этого нет.

Еще одно новшество — «сестринский пост», на котором медсестры выполняют процедуры, не требующие участия врача, и где пациенты могут получить рецепты на льготные лекарства, различные справки и результаты анализов.

— На «посту» в коридоре медсестры выполняют справочные функции, выписывают анализы. Если пациенту назначено какое-то стандартное обследование, допустим, для операции, то они тоже без врача занимаются этим — подбирают карточку, вклеивают в нее назначения. Могут сделать обследование для санатория. Так что смысл в таких постах, конечно, есть. Но эти посты действительно помогали бы в том случае, если бы существовали, как дополнение к нашей работе. То есть, врачи с медсестрами вели прием, а на посту работали две-три отдельные медсестры в смену. Но на деле часть приема медсестры сидят с нами, а другую часть работают на сестринском посту. Или стоят внизу у терминала, которым не все могут пользоваться, помогают дежурному администратору, распределяют пациентов у входа.

А ведь еще есть процедуры на дому — анализы или инъекции, на которые медсестры ходят либо в свое свободное время, либо во время приема, если их врач отпустит (они же также по восемь часов в поликлинике работают, как и врачи). Мы у себя в поликлинике периодически бунтуем, и начальство как-то старается сделать «и вашим, и нашим». Но в некоторых поликлиниках медсестер совсем сняли с приема, в результате половина врачей там просто уволилась.

Фото: mspros.ru

А вот с выпиской лекарств льготникам процесс налаживается хорошо. Только этим занимается не сестринский пост, а кабинет паллиативной помощи. Если пациент стабилен, и ему не нужна консультация врача, а нужен только рецепт на бесплатное лекарство, которое он получает, допустим, по инвалидности, диабету или астме, то он может просто оставить заявку в этом кабинете. И люди говорят, что им это удобно — заявку можно подать заранее и вовремя все получить. Многие пациенты пока все равно ходят к врачам выписывать рецепты, как привыкли. Но бывает и так, что человек приходит ко мне на прием, а на вопрос о выписке рецепта отвечает: «Нет, не тратьте время, я к вам только проконсультироваться».

Увеличив время приема участковых терапевтов, их освободили от ежедневных вызовов на дом, которые обслуживает теперь отдельная выездная служба. Насколько эффективны такие мобильные бригады?

— Бригада — это врач и водитель, который его везет. Причем разговоры о том, что у него есть оборудование для экспресс-диагностики (например, электрокардиограф и глюкометр) — это все сказки. В большинстве поликлиник ничего этого нет. Как были врачи участковые с фонендоскопом, тонометром, фонариком и со своими руками, там они, по большому счету, и остались. Преимущество такой «бригады» перед участковым терапевтом заключается в графике работы: с 9 часов утра до 8 вечера. И если пациент — это молодой здоровый человек, который подхватил простуду, то ему не нужен конкретный участковый терапевт. Выездной врач так же осмотрит его, назначит стандартное лечение и выпишет больничный, который он придет продлевать в поликлинику. Поэтому молодые пациенты обычно не жалуются, их все устраивает.

Проблема возникают с более возрастными пациентами, у которых есть сопутствующие заболевания. И на которые обязательно надо обращать внимание при назначении лечения, даже если они заболевают все той же простудой. Участковый врач, который давно работает на участке и хорошо знает своего пациента, скорее разберется, что же делать в такой ситуации.  Ему не надо расспрашивать человека: «чем Вы болеете, есть ли у Вас сахарный диабет, повышается ли давление». А у врача мобильной бригады, у которого по 30 вызовов в день, просто нет возможности расспрашивать обо всем этом пациента. Отсюда ошибки в диагностике и в лечении, назначение препарата, который больному противопоказан, осложнения.

Очень часто «чужие» врачи пропускают какую-то патологию, из-за того, что не знают пациента. Каждый участковый может привести примеры из своей практики, когда пациент жалуется, что ему плохо, а все физические показатели при этом (температура, давление) в порядке. Но если это знакомый больной, ты поймешь, что с ним что-то не так, он как-то изменился. В такие моменты срабатывает врачебная интуиция, и ты по его жалобам понимаешь, что это может быть инфаркт, разрыв аневризмы аорты или что-то еще, требующее срочной помощи, хотя внешне пока еще никаких проявлений нет. Врач «Скорой помощи» или мобильной бригады, который не знает пациента, в такой ситуации может махнуть рукой: «Вы придумываете», и уехать.

К сожалению, так было с одной моей пациенткой (когда мы еще ходили по домам). Она трижды вызывала «Скорую» с жалобами на очень сильную одышку, из-за которой практически не могла ходить. Но на кардиограмме, которую они все снимали, не отражалось никаких изменений. Третья «Скорая» все-таки передала в поликлинику «актив». Я пришла к пациентке, и сразу поняла, что это инфаркт — потому, что видела ее буквально за две недели до этого и могла оценить динамику состояния. Я ее госпитализировала (причем, со скандалом — «Скорая» не хотела ее забирать), в больнице подтвердился инфаркт, но в итоге она скончалась. Если бы первая «Скорая» отвезла эту женщину в больницу, то вполне вероятно, она осталась бы жива.

По московскому «стандарту» маломобильных граждан курируют на дому специально созданные патронажные отделения. А также к ним должен приходить в плановом порядке в свою рабочую субботу и участковый врач.

— Всех маломобильных больных передали тем же выездным бригадам. К тому же, многие хроники выходят из дома, совсем уж не ходячих не так много. Изначально, когда это все начиналось, нам выделялось какое-то время на посещение этой небольшой группы маломобильных пациентов. И в такой ситуации тоже можно было упустить время. Был случай, когда мобильная бригада передала мне: гипертоническая болезнь, коррекция терапии. «Коррекция терапии» — это не острое состояние, и посетить больного полагается планово в течение недели-десяти дней. Но я тогда пошла сразу, и слава богу, потому, что пациентка резко слегла. У нее оказалась застойная двухсторонняя пневмония, и неизвестно, что бы с ней произошло, если бы я ее тогда не прослушала.

Фото: sfam_photo/Shutterstock

Но в последние несколько месяцев нам вообще не выделяют времени на посещение маломобильных пациентов. Сначала у нас на это был один день в неделю, потом один раз в месяц в свое дежурство, а потом это прекратилось вообще. Потому что у нас же главное — «доступность», и начальство следит, чтобы терапевты больше принимали людей за день. А для этого нужно больше времени проводить в поликлинике на приеме, какие уж тут посещения лежачих.

Поэтому сейчас мы все надежды возлагаем на паллиативную помощь, которая только-только начинает развиваться. Она затронет тяжелых хронических пациентов, с онкологией, с хроническими суставными заболеваниями, с болевыми синдромами, а также другие группы маломобильных людей, которые по каким-то причинам не выходят из дома. У нас в паллиативном отделении есть несколько медсестер и фельдшеров, и один врач. Но пока они не в состоянии охватить всех нуждающихся и ходят только в ближайшие дома.