Молодые врачи. Педиатр Роман Поликарпов

Возраст: 27 лет.

Образование: педиатрический факультет Ростовского государственного медицинского университета, ординатура по педиатрии в Ростовском государственном медицинском университете.

Стаж: 3 года.

Специализация: педиатр.

Должность: врач-педиатр областного Центра по профилактике и борьбе со СПИД, председатель общественной организации «Молодые медики Дона».

О том, как все изменить

Когда я учился в медицинском лицее (это профильные классы в старшей школе), к нам приехали специалисты из Финляндии и Германии. Они проводили с нами тренинги по обучению сверстников навыкам сохранения здоровья, в частности, по профилактике ВИЧ-инфекции. Эта технология называется «равный — равному». Тема меня заинтересовала. Думаю, потому что увидел: есть инструмент, с помощью которого можно решить проблему. Он очень простой и доступный: нужно объяснить всем, как можно себя защитить. И если каждый человек в мире сделает все, чтобы обезопасить хотя бы только себя, то вирус не будет передаваться. Может быть, кто-то скажет, что эта мысль утопична, но она очень правильная: на сегодняшний день нет вакцин, нет препаратов, которые избавили бы человека от ВИЧ. Мне было интересно еще и потому, что тема непопулярная, я даже сказал бы, табуированная в нашем обществе. Я понял, что у меня получится менять ситуацию к лучшему.

Об ответственности

Когда я учился на педиатрическом факультете, то работал с подростками по профилактике ВИЧ-инфекции, употребления наркотиков и другим вопросам, связанным с репродуктивным здоровьем. Это было как раз на стыке моих интересов в медицине и общественной деятельности. Я постепенно погружался в проблему ВИЧ-инфекции, и она стала для меня интересной не только как социальная, но и как медицинская. Сегодня я работаю врачом-педиатром в областном Центре по борьбе со СПИДом, мои пациенты — дети с ВИЧ-инфекцией и дети, рожденные от матерей с ВИЧ-инфекцией, но не инфицированные.

Так получилось, что на сегодняшний день я единственный в регионе педиатр, который узко занимается детьми, живущими с ВИЧ. Я бы мог пойти работать в детскую поликлинику или стационар, но мне нравится мой выбор. К тому же нет других желающих заниматься этим. До меня доктор проработала в центре с момента его основания — 25 лет. Она давно хотела уйти на пенсию, но ей на смену никого не могли найти. Она буквально ждала, пока я пройду все этапы подготовки специалиста и приду на ее место.

p.dline { line-height: 1.5; }

ВРАЧИ НЕРЕДКО ЗНАЮТ О ВИЧ-ИНФЕКЦИИ НЕ БОЛЬШЕ ОБЫВАТЕЛЕЙ, У НИХ МНОГО ОПАСНЫХ СТЕРЕОТИПОВ И НЕОПРАВДАННЫХ СТРАХОВ

Об особенностях детей с ВИЧ

В нашем регионе детей, живущих с ВИЧ, немногим более ста человек. Сегодня существуют эффективные методы предотвращения передачи ВИЧ от инфицированной матери ребенку: противовирусные препараты, которые надо пить женщине во время беременности, родов и давать малышу в течение первого месяца жизни, замена грудного вскармливания смесями и т. д. Благодаря таким мерам более 95 процентов родившихся детей остаются здоровыми. Достичь абсолютной профилактики не дают социальные факторы: алкоголизм, наркомания матерей, их неграмотность.

Наши пациенты должны наблюдаться в общеклинической сети и имеют право получать любую помощь в любой медицинской организации. Конечно, есть какие-то особенности в диспансерном наблюдении за детьми с ВИЧ (вакцинация, контроль эффективности специфического противовирусного лечения), но в целом все примерно как и у неинфицированных детей. Наверное, даже можно было бы обойтись без педиатра, специализирующегося на ВИЧ-инфекции. Но я очень часто сталкиваюсь с тем, что детьми, живущими с ВИЧ, просто никто не хочет заниматься. Мои коллеги мало знают об инфекции, убеждены в ее тотальной опасности, брезгливо относятся к нашим пациентам. А между тем сегодня это хроническое инфекционное заболевание, с которым благодаря лечению люди могут жить долгие годы. Но в нашем обществе ВИЧ-инфекция сильно меняет жизнь человека. Это та тайна, за которую наши пациенты крепко держатся, чтобы никто не узнал.

Должен сказать, моя роль зачастую заключается не столько в лечении, сколько в помощи в разрешении личных проблем пациентов. У подростков бывают сложности с приверженностью к лечению. Терапия пожизненная, и если маленький ребенок пьет таблетки по указанию взрослых, то подростки — это созревшие личности, у каждого второго есть свой протест. Они отказываются от лечения, а это ухудшает прогноз заболевания и качество их жизни.

О правильном образовании

В 2006 году я поехал на Алтай в летнюю школу волонтеров, работающих в сфере профилактики ВИЧ-инфекции. И там познакомился с несколькими организациями, которые занимаются распространением информации по технологии «равный — равному». Секс, контрацепция, защита от половых инфекций, ВИЧ — это все волнует подростков. Но не каждый может поговорить об этом с учителями, в семье. А тут сверстники, которые владеют проверенной информацией. Мне захотелось привезти это в Ростов. Меньше чем через год у нас начал работу международный профилактический проект dance4life. Это целое движение, использующее для передачи важной информации о здоровье и жизненных навыках молодежные каналы общения: музыку, танцы, интернет, творческие проекты и многое другое. По сути, мы занимаемся обучением через развлечение.

Сейчас я также возглавляю общественную организацию «Молодые медики Дона». Мы объединяем молодых специалистов, студентов-медиков и вообще всех инициативных ребят, в том числе школьников старших классов. Занимаемся не только профилактикой ВИЧ, но и донорством крови. Мне кажется, работа в нашей организации полезна для молодых специалистов по двум причинам. Во-первых, они учатся общаться правильно. Конфликты между пациентом и врачом происходят в основном по одной простой причине: мы, медики, зачастую не знаем, как правильно выстраивать эффективные коммуникации. Во-вторых, в университете тема ВИЧ обсуждалась очень коротко, причем только на кафедре эпидемиологии и кафедре детских инфекционных заболеваний. Как результат — врачи нередко знают об инфекции не больше обывателей, у них много опасных стереотипов и неоправданных страхов. И это мы тоже стараемся менять.

Фотограф: Мария Бартулис

p.dline { line-height: 1.5; }

НУЖНО ПОНЯТЬ: ЧТО ОТ МЕНЯ ЗАВИСИТ ЗДЕСЬ, В ЭТОЙ СИСТЕМЕ? ЧТО Я МОГУ ИЗМЕНИТЬ?

О молодых врачах

Мне кажется, половина людей, которые уходят из медицины, это те, кто изначально пошел не туда, не по призванию. И хорошо, что уходят. Но через год-два-три после начала работы в здравоохранении его покидают те, кто разочаровывается в зарплате и кто профессионально выгорает. Мы пытаемся локально помогать в решении проблем молодых специалистов. И также стараемся привлекать их для решения проблем здравоохранения. То есть мы формируем ответственность у молодого человека за то, что происходит. Не нужно ждать, когда люди, принимающие решения, выпустят какой-то приказ, нужно сейчас понять: что от меня зависит здесь, в этой системе? Что я могу изменить? Например, человек работает где-то на периферии региона, его не устраивает, что условий для профессионального роста нет и работодатель не может предоставить больше, чем направление на курсы повышения квалификаций раз в пять лет. Но есть множество других возможностей — от дистанционного обучения в сети до посещения специализированных конференций и участия в стажировках. Чтобы случились какие-то изменения, не нужно жаловаться в пустоту, нужно действовать. Я тоже не сразу это понял.

Поначалу, когда мы от нашей организации обращались к людям, принимающим решения, нам отвечали: «Молодые еще, не все понимаете, это гораздо сложнее, да и не вам сейчас это решать». Потом увидели, что наша работа действительно к чему-то приводит в донорстве, профилактике и проч. И стало понятно, что мы можем работать, что нас полезно слушать и приглашать к партнерству. Сегодня наша организация входит в состав общественного совета при областном минздраве, у нас несколько региональных проектов с органами власти, бизнесом и некоммерческими организациями.

О приличной зарплате

Когда на различных совещаниях я высказываюсь о низких зарплатах у молодых специалистов, старшие коллеги практически всегда меня обрывают примерно следующими словами: «Мы в свое время спали на столах, ели бутерброды раз в три дня и не жаловались. А вам сразу большую зарплату подавай». Но мир меняется. Сегодня у людей другие ценности и ориентиры. И если мы хотим, чтобы молодые специалисты шли работать в здравоохранение, нужны условия не хуже, чем, например, в приличных компаниях. Тогда в здравоохранении будет хватать врачей.

p.dline { line-height: 1.5; }

СЕГОДНЯ ПАЦИЕНТЫ ДРУГИЕ: ОНИ ЧИТАЮТ, И ИНОГДА НЕ ПРОСТО ФОРУМЫ, А НАУЧНУЮ ЛИТЕРАТУРУ

О выгорании

Хотя все же материальный аспект — это не все. Проблема в том, что медицинские работники стали чаще выгорать. В первую очередь из-за объемов работы. На три часа приема пациентов приходится два часа какой-то бюрократической деятельности. Условия труда тоже не везде вдохновляют. Например, наш центр расположен в приспособленном здании, которое находится, в принципе, в аварийном состоянии. Ремонтировать его дорого, оно является памятником архитектуры. Мой кабинет — это часть большого зала, поделенного неполными перегородками на два врачебных кабинета и холл для пациентов. В итоге можно слышать все, что происходит в соседних помещениях. Эти условия, в определенной степени, утомляют. Мы бьемся за новое здание, но все время так получается, что, как только нам выделяют финансирование, возникают какие-то чрезвычайные обстоятельства, и средства тут же переадресовывают.

Выгорание провоцируется еще и тем, что постоянно возникают претензии к врачам со стороны пациентов, страховых компаний, в обществе идет массовый прессинг: врачи — взяточники, неграмотные, убийцы. Конечно, в таких условиях, при таком натиске очень тяжело продолжать работать.

О новом типе пациентов

В университете не объясняют, что сегодня в здравоохранении изменилась парадигма. Раньше был патернализм: врач сказал — пациент делает и не спорит. Сегодня пациенты другие: они читают, и иногда не просто форумы, а научную литературу. Они приходят с готовым диагнозом и требуют лечить по какой-то своей схеме. Но врач, имея определенный опыт, знания, может видеть, что проблема другая. Он раздражается, начинает доказывать пациенту свою правоту, возникает конфликт, а потом и усталость от этого всего. Врачей не учат по-другому воспринимать такую ситуацию, искать внутренние ресурсы для того, чтобы сохранять спокойствие, уметь объяснять доступным языком, уметь «достучаться» до человека, чтобы он поверил тебе, а не статьям в интернете или советам друзей.

p.dline { line-height: 1.5; }

МНЕ КАЖЕТСЯ, Я НИКОГДА НЕ БУДУ ПРИХОДИТЬ НА ПРИЕМ, ОТСИЖИВАТЬ СВОИ ЧАСЫ И ПОТОМ ПРОСТО ЕХАТЬ ДОМОЙ

О терпении

Если врач не умеет проявлять терпение, с пациентами ему лучше не встречаться. Например, среди людей, которые ко мне приходят, бывают ВИЧ-диссиденты (люди, которые отрицают существование инфекции). Есть те, кто не верит, что у них есть ВИЧ. Они себя хорошо чувствуют и не хотят принимать таблетки. Кто-то боится посещать именно наше учреждение.

Как я справляюсь с такими ситуациями? Делаю все, чтобы мне доверяли: говорю с пациентами, даю возможность высказаться им, предлагаю принимать решение на основе осознанного выбора, стараюсь всегда поддержать, рассмотреть другие варианты, но в первую очередь пытаюсь услышать человека. Когда пациент понимает, что его мнение тоже учитывается, что ему хотят помочь, а не решить какие-то свои задачи, в итоге выстраиваются партнерские отношения. Были случаи, когда пациенты уходили и хлопали дверью, потом опять приходили и опять хлопали дверью, и лишь на третий, четвертый раз нам удавалось выстраивать диалог.

Об источнике сил

Я никогда не чувствовал отчаяния — только усталость. Отдохнешь — и идешь дальше. А отдыхать можно, просто сменив деятельность. Наверное, дело в том, что я люблю свою работу и из нее же черпаю вдохновение. Вот у меня на этой неделе был сложный случай: мама отказалась от того, чтобы мы положили в стационар сына. А ему нужен подбор препаратов в условиях круглосуточного наблюдения. Но это не проблема, это вызов. И мне нравится профессионально на него отвечать.

Мне кажется, я никогда не буду приходить на прием, отсиживать свои часы и потом просто ехать домой. Мой темперамент не позволит этого. Очень многим людям все равно, что происходит — отработал от звонка до звонка и ушел. Мне важнее — как сделать так, чтобы пациенты получали более качественную помощь. Я хочу работать на результат.

Именно поэтому мы вовлекаем молодых специалистов и студентов-медиков в нашу организацию. Это помогает развивать правильное отношение к профессии — когда тебе не все равно. Для меня хороший специалист — это тот, кто своим ежедневным трудом, на своем небольшом участке развивает здравоохранение, медицину, себя, своих коллег. Такие люди крутят планету.