«Все знают, как лечить рак, и никто не скажет, как это оплатить»

Онкологическую помощь необходимо вывести из базовой программы ОМС. Об этом, как об одном из механизмов решения проблем отрасли заявил в ходе XXI Онкологического конгресса главный онколог страны. По мнению профессионального сообщества, главные беды российской онкологии – ее «чудовищное» недофинансирование, зависимость онкослужбы от региональных властей, и, как следствие, кадровые проблемы. В правительстве считают, что денег на онкологию выделяется достаточно, и чтобы достичь показателей развитых стран российским медикам просто надо ставить перед собой более амбициозные задачи.

«У нас есть все: доктора, лекарства, оборудование»

Онкозаболевания ежегодно уносятся жизни 300 тысяч россиян. В США и Канаде этот показатель вдвое ниже, при том, что заболеваемость вдвое больше. И эти цифры людям надо как-то объяснять. По словам вице-премьера правительства Ольги Голодец, в России есть все для того, чтобы достичь показателей смертности, характерных для стран, «с которыми мы себя соотносим». «У нас есть доктора, у нас есть лекарства, у нас есть оборудование. И на какие точки нужно обратить свое внимание для того, чтобы сделать более амбициозный шаг, – все находится в наших и ваших руках», – заявила Голодец на церемонии открытия XXI Российского онкологического конгресса.

Нет в стране, с точки зрения правительства, и проблемы дефицита средств. «Мы говорим о том, что покрывается у нас бюджетом Российской Федерации, и в этом смысле, по заверению Минздрава, по заверению Фонда обязательного медицинского страхования, те виды помощи, которые относятся к онкологии у нас «закрыты» бюджетными средствами, средствами ОМС», – заявила Голодец. По ее мнению, необходимо повысить прозрачность расходования средств и установить ответственность медиков за то, «где, когда человек проходит лечение, какие лекарства ему прописываются».  «Сегодня мы должны видеть обратную связь, мы должны понимать, почему те или иные категории больных вдруг не получили лекарства почему им не оказана вовремя медицинская помощь если средства на это нацелены», – подчеркнула вице-премьер.

По ее словам, чтобы российским пациентам стали доступны все достижения мировой онкологической науки, нужна новая организация онкологической службы. «Ваша задача найти ту программу, которая в осязаемый период времени – три года, четыре года – выведет нас на достойные России показатели излечиваемости по онкологическим заболеваниям», – обратилась Голодец к участникам Конгресса.

«Чудовищное недофинансирование»

Вряд ли онкологи заранее планировали апеллировать вице-премьеру, но приведенные в их докладах цифры говорили сами за себя.За последние 10 лет количество онкологических больных увеличилось на 21%, и повлиять на эту цифру никто не может – население стареет. «Мы наблюдаем катастрофическое увеличение онкозаболеваемости. Согласно статистическому сборнику Института Герцена, каждый четвертый гражданин России столкнется с раком, каждый шестой погибнет по этой причине», – рассказал председатель Российского общества клинической онкологии, зам. директора по научной работе ФГБУ «НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина» Сергей Тюляндин.

При этом абсолютные показатели смертности от рака в нашей стране практически не изменились. То есть, если в 1998 году умирало две трети онкобольных, то сегодня на продление жизни может рассчитывать каждый второй. И эти результаты могли бы быть значительно выше, но пока целевые показатели, которые установлены в государственных программах развития здравоохранения, абсолютно не достижимы, заявил главный онколог страны, директор ФГБУ «НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина»Михаил Давыдов. Это касается как выживаемости больных, так и ранней (на 1-2 стадии) выявляемости болезни. По его словам, снижение одногодичной летальности говорит не о ранней диагностике рака, а о том, что онкологи научились лечить его 4 стадию. «Каждый год мы говорим о получении специализированного лечения на начальных стадиях рака, чего на протяжении всей своей жизни я так и не увидел», – рассказал академик.

Кроме того, по слова Давыдова, сегодня медицинское сообщество озабочено не тем, как лечить своих пациентов, а тем, где найти на это деньги. «Основная болевая точка – чудовищное недофинансирование, – уверен он. – Недавно на конференции в Мадриде я услышал, что средние затраты на одного онкобольного в Европе составляют 300 тысяч евро. Для нас это выглядит абсолютно несбыточной мечтой. Даже в процентах от ВВП госрасходы на здравоохранение в нашей стране вдвое ниже, чем в Европе. В итоге таргетные препараты при колоректальном раке доступны 3-5% российских больных. Множество людей не получает шанса на продление жизни и повышение ее качества. Никто не говорит про излечение, но даже и это не делается. Все сегодня знают, как лечить, никто не скажет – как это оплатить».

Давыдов привел зарубежную статистику изменения показателей 10-летней выживаемости пациентов: по данным, полученным из Великобритании, 60-процентный рост выживаемости достигнут при тех заболеваниях (раке простаты, молочной железы и др.), для лечения которых была найдена терапевтическая альтернатива. Там, где такой альтернативы пока нет (рак легкого, поджелудочной железы и др.), показатели остались на прежнем уровне. Терапевтическая альтернатива – это дорогостоящие инновационный лекарства и радиотерапия, потребность в которой в нашей стране, по самым оптимистичным оценкам, обеспечена лишь на 25%.

По словам главного онколога Республики Татарстан, главврача Республиканского клинического онкодиспансера Рустема Хасанова, рекомендуемое ВОЗ число линейных ускорителей составляет 3 единицы на 1 миллион населения. В России этот показатель составляет лишь 0,7 единиц, в то время, как в США – 14, а в Европе – 5. Но даже то современное оборудование, которое есть в регионах, нередко не используется из-за отсутствия средств на его сервисное обслуживание. «На эти цели ежегодно требуется от 3 до 10% стоимости закупленной техники, по РФ это до 3 миллиардов рублей в год. Кроме того, закупленное по нацпроекту оборудование физически изнашивается и устаревает», – рассказал Хасанов.

Кстати, о том, что за прошедший период 2017 года произошло серьезное сокращение финансирования по разделу «Здравоохранение» (на 42,9%) по сравнению с аналогичным периодом прошлого года сообщила 8 ноября на заседании Совета Федерации председатель Счетной палаты РФ Татьяна Голикова. Она обратила внимание на то, что расходы на здравоохранение были снижены в консолидированных бюджетах 84 из 85 регионов (в 20 из них – в три с лишним раза).

«Регионализация» онкологии

То, что российская модель здравоохранения базируется на региональной ответственности – еще одна беда российской онкологии, говорили участники Конгресса. Результат этого – различный уровень обеспечения помощи в разных регионах и отсутствие управляемости онкологической службы страны. В итоге, нельзя говорить о российской онкослужбе, как таковой – есть лишь несколько федеральных и региональных онкоцентров, которые решают по мере возможности проблемы своих больных.

«Сегодня 93% онкопациентов лечатся в госучреждениях. С одной стороны это хорошо, а с другой – ни о чем не говорит. Дело в том, что эти функции берут на себя обычные многопрофильные учреждения, выразившие желание поучаствовать в этом процессе», –рассказал Давыдов. Уровень специализации и оснащенность в таких клиниках оставляют  желать лучшего. Многие региональные учреждениях не имеют даже собственной паталогоанатомической службы, а пользуются областными бюро. При этом, преимущество лечения в специализированных клиниках перед общелечебной сетью неоспоримо, и это подтверждает как мировая, так и российская  статистика эффективности лечения и выживаемости больных в зависимости от класса клиники.

Сказалась «регионализация» здравоохранения и на кадровом потенциале. Как рассказал исполнительный директор Ассоциации онкологов России, зам. директора по научной работе НМИЦ онкологии им. Н.Н. БлохинаАлександр Петровский, на сегодняшний день в России есть 10,5 тысяч ставок онкологов, заняты из них 9,5 тысяч, на которых реально работают 7 тысяч человек. И такое совместительство продолжается уже долгие годы. Однако, когда поднимается вопрос об обучении кадров, никто не хочет за это платить. «Число мест в ординатуре определяется заявками, – рассказал Петровский. – Так вот на 2017 год из регионов, где не хватает 3 тысячи специалистов, поступило всего 165 заявок. По детской онкологии поступили заявки только на 22 места. И это при том, что  27 регионов вообще не имеют ни одного детского онколога».

Сегодня региональные органы здравоохранения не в состоянии оценить даже потребность в онкологах, не говоря  уже о том, чтобы мониторировать и планировать кадровый состав. Ассоциация онкологов России, по просьбе Минздрава разослала во все регионы анкеты, касающиеся потребности в специалистах (онкологах, радиотерапевтах, анестезиологах-реаниматологах), чтобы сформировать заявку на бюджетные места в ординатуру на 2018 год, и 19 регионов на это даже не ответили. «В России 95% онкобольных лечатся в госучреждениях, значит, большинство онкологов должно приходить сюда. А у нас больше половины ординаторов учатся на коммерческой основе», – заявил Петровский. По его мнению, стране необходим единый регистр медицинских работников и постоянный анализ обеспеченности. А чтобы пациенты попадали к онкологам на более ранних стадиях, все врачи первичного звена должны пройти базовый курс онконастороженности.

Российская онкология может быть успешной

Все эти меры предусмотрены в Национальной стратегии по борьбе с онкологическими заболеваниями на период до 2030 года. Документ был утвержден на V Всероссийском совещании профильной комиссии по специальности «онкология» накануне открытия Конгресса и отправлен на согласование в Минздрав. Среди других его задач: внедрение скрининговых программ, охват всех пациентов полноценным лечением, укрепление материально-технической базы онкологических учреждений и их полномасштабная информатизация.

По словам Давыдова, свои национальные программы по борьбе с раком утвердилии финансируют даже наши ближайшие соседи – Белоруссия и Казахстан. А в США, где национальный закон о борьбе с раком появился еще в начале 70-х годов, создана Стратегия развития онкослужбы, во главе которой стоит единый национальный противораковый центр, а на фундаментальные научные исследования только в 2016 году было выделено 2,3 триллиона долларов.

Говоря о механизме решения проблем российской онкологии, Давыдов подчеркнул три основных шага: принятие программы по борьбе с раком и финансирование ее мероприятий, создание полноценного регистра онкопациентов, а также выведение онкологической помощи из базовой программы ОМС. «Общая сумма Фонда ОМС – полтора триллиона рублей, а примерная потребность на диагностику и лечение онкологии – 700 миллиардов, – объяснил Давыдов. – И если вычленить эти средства из общего фонда и адресно направить в хорошо прослеживаемую систему (по примеру программы «7 нозологий»), это сможет коренным образом изменить ситуацию. Российская онкология может быть успешной. Но залог этого успеха – внимание к ней первых лиц государства, определение правильных и достижимых целей, выстраивание вертикали управления онкослужбы и, главное, ее приоритетное и адекватное финансирование».