Лечение рака – стрельба по движущейся мишени

Известный британский онколог Крис Наттинг о новейших методиках лечения рака головы и шеи. Интервью Евгения Ксензенко

Это наша вторая встреча с профессором Крисом Наттингом (Chris Nutting). Первая случилась во время приёма в клинике Роял Марсден (Royal Marsden). Мы поговорили всего три минуты о его исследованиях и практике. Крис рассказал о радиохирургии — применении кибер-ножа, который поражает опухоль с точностью до одной десятой миллиметра, и о борьбе с раковыми клетками при помощи достижений виртуальной реальности. Профессор заинтересовал меня буквально одной фразой: «знаете, как в компьютерных стрелялках это происходит? Стрельба по движущейся мишени. Вот и мы так готовимся бить рак».

Нашу вторую встречу мне помогла организовала по моей просьбе директор Anglomedical Карина Солловэй, которая работает с профессором. В день интервью в клинике меня встретили сообщением, что профессор занят — у него срочный пациент. Он просит прощения и предлагает подождать. Никаких проблем — ждём. Уже через 15 минут приходит сам Крис Наттинг. Наше интервью начинается со слов «извините». Однако извинения я не принял — не за что. Ведь нет ничего благороднее и важнее, чем спасать жизни людей.

Профессор Крис Наттинг специализируется на лечении челюстно-лицевых опухолей, рака головы, шеи и щитовидной железы в лондонской клинике Роял Марсден. Он разработал новый способ применения радиотерапии, впоследствии ставший стандартной процедурой в Великобритании и во всём мире. Крис Наттинг никогда не мечтал быть онкологом и даже просто врачом. Он принял решение заняться медициной прямо перед поступлением в университет. Однако, избрав этот путь, Наттинг решил стать лучшим специалистом в своей области. У профессора больше 20 наград за научные исследования и множество научных публикаций в ведущих медицинских журналах.

Крис, хотел бы начать интервью вот с какого вопроса. Сколько вам было лет, когда вы впервые услышали о таком заболевании как рак?

• Думаю, что я был ещё школьником. Скорее всего, мне было лет 16-17. У меня не было близких родственников, болевших раком. Я никогда не видел это заболевание близко. Особенно в юности. Понятно, что я знал о нём — получал информацию из СМИ, читал новости.

И когда узнали, что чувствовали? Страх или необходимость что-то сделать? Другими словами, когда вы впервые решили взяться за эту болезнь?

• Я столкнулся с раком с медицинской точки зрения ещё будучи студентом. Первые два года в медицинском вузе мы изучали разные научные дисциплины, и лишь потом получили возможность обследовать пациентов. В середине 80-х многие предметы так или иначе были связаны с изучением раковых клеток, c тем, что с ними происходит, как теряется контроль над ними, почему они быстро растут и распространяются по всему организму. Меня заинтересовало, что же всё-таки идёт не так, почему это происходит, к каким последствиям приводит. Затем, на третьем курсе, когда мне было 20 лет, я присоединился к одному лабораторному исследованию. Мы тестировали новое лекарство от рака. С тех пор я всерьёз заинтересовался этим заболеванием и решил стать онкологом.

А как вы выбрали именно эту область онкологии — лечение челюстно-лицевых опухолей, рака головы, шеи и щитовидной железы?

• В Великобритании и Европе существует структурированная система обучения специалистов в онкологии. Вы должны знать, что такое радиотерапия и химиотерапия. Кроме того, вы обязаны знать, как применять эти методы лечения к самым распространенным заболеваниям, таким как рак груди, простаты и так далее. Все проходят 5-летнюю программу подготовки. Мы получаем обширное образование и можем заниматься лечением любого вида онкологии. Однако обычно специалисты фокусируются на двух или в редких случаях трёх видах опухоли.

Что касается меня, то в конце обучения я взял время на размышление и присоединился к одному исследованию, проводимому инженерами и физиками. Это была группа людей, занятых разработкой новой формы радиотерапии. Я был единственным врачом среди 40 учёных, входивших в эту группу. Мы спроектировали новое устройство для радиотерапии. Его главное отличие заключалась в том, что оно позволяло уничтожать раковые клетки и при этом не наносить вред здоровью пациента. Каким образом? Мы решили направлять лучи с разных точек, так чтобы не задеть здоровые ткани.

Я проработал с этой группой инженеров два года. Мы первыми использовали новую технологию на пациентах, примерно в 1999-м или 2000-м году, то есть 15-16 лет назад. Мне стало ясно, что эта форма радиотерапии была особенно важна для лечения таких заболеваний, как рак горла и опухоли полости рта. Потому что именно в этой области, области головы, радиация могла нанести большой вред во время лечения.

Получается, Вы почувствовали, что вот сейчас можно изменить многое именно в этой области.

• Да, именно так. В прошлом многих пациентов с этим типом рака вылечивали, но они становились инвалидами после лучевой терапии. Новая методика работает так же эффективно в смысле лечения рака, но позволяет избежать увечий. Процент вылечившихся пациентов такой же, а побочные эффекты снижены. Мы тестировали наш метод в течение 8 лет — сравнивали его со старым способом лечения. При применении традиционной методики 90% людей испытывали побочные эффекты, а при нашем новом подходе мы снизили эту цифру до 10-15%. Это большая разница. Таким образом, наш метод стали использовать во всём мире, включая и Россию, при лечении рака горла и полости рта. В Великобритании это уже не просто один из методов, а обязательная процедура при лечении пациентов с данной формой рака. Эти типы опухоли появляются у людей в возрасте от 15 до 70 лет. Многих из них удаётся вылечить. И они могут жить по 30-40 лет, не страдая от побочных эффектов, полученных при радиотерапии. И это очень важно для пациентов.

А какие побочные эффекты возникают при радиотерапии?

Во время курса лучевой терапии кожа краснеет, а во рту першит. Это пройдёт сразу после завершения лечения. Однако есть ещё и необратимые изменения. Например, поражаются вкусовые рецепторы, слюнные железы, возникают проблемы с глотанием. Мы же направляем излучение как можно ближе к опухоли и уменьшаем эти побочные эффекты. Особенно сухость во рту, вызванную снижением выработки слюны. Это значит, что пациенты смогут нормально говорить, есть и пить.

Вы сказали, что начали разрабатывать этот метод 15 лет назад. Почему раньше никто это не сделал? Или технологии ещё не были готовы?

— Да, главная причина, благодаря которой стало возможным появление новой формы радиотерапии, это развитие технологий. В прошлом применялись очень простые формы радиотерапии. Онкологическое заболевание удавалось излечить, но при этом наносился вред здоровью пациента. Мы поняли, что если использовать не один луч, а много, то можно получить лучший результат. Однако эта идея требовала быстрой обработки данных на компьютере, так как нужно вычислить траекторию не для одного или двух лучей, а сразу для сотни. Так что требовался прорыв в области компьютерной техники и программного обеспечения, что и произошло в конце 90-х годов. Кроме того, сам прибор должен был быть перестроен таким образом, чтобы можно было испускать сразу 100 маленький лучей, а не один или два больших. Для этого тоже необходим определенный уровень развития технологий.

Насколько точно сейчас бьёт радиотерапия? Ну вот если сравнить с оружием — это автомат или снайперская винтовка?

Это снайперская винтовка. Давайте представим, что у пациента есть опухоль размером с виноградинку. Мы направим луч именно вокруг этой поражённой области, то есть в мишени будет сама опухоль и несколько миллиметров вокруг неё. Таким образом, мы избегаем нанесения вреда здоровым клеткам.

При нашей первой встрече вы сказали, что Россия отстает от Великобритании в области лучевой терапии примерно на 10 лет. Как вы это посчитали?

В основном я опирался на свой опыт. Как онколог я встречаюсь со своими коллегами — люди со всего мира приезжают и обсуждают развитие методов лечения. Время от времени я встречаюсь с онкологами из бывших стран Советского Союза и из России. Я понимаю, что подобная форма радиотерапии доступна всего лишь в нескольких клиниках в самых крупных российских городах, но недоступна для большинства населения. Её просто нет в онкологических центрах. Многие россияне предпочитают приезжать к нам для лечения, потому что у нас действительно есть современная техника и академические знания, как её использовать. К нам, кстати, приезжают не только пациенты из России, но и из многих других стран.

Сколько длится курс лечения?

Обычно лечение продолжается 6-7 недель. Пациент приходит к нам каждый день с понедельника по пятницу. Для прохождения курса радиотерапии человеку придётся провести в Великобритании как минимум два месяца. С момента нашей первой встречи с пациентом до начала лечения, разработанного специально под его заболевание, проходит от одой до двух недель. Например, если бы пришли ко мне сегодня в качестве пациента, то мы начали бы лечить вас через две недели. Это время необходимо, чтобы разработать индивидуальное лечение, которое будет зависеть от размера и местоположения опухоли. После окончания курса побочные эффекты пройдут через 4-6 недель.

Какие вопросы вам чаще всего задают пациенты?

Их всегда в первую очередь волнует излечение рака. Затем — побочные эффекты. Насколько тяжелыми они могут быть в течение этих 6 недель лечения. Долгосрочные побочные эффекты их интересуют меньше. Я всегда объясняю, какие есть риски, что из себя представляет лечение и каковы его возможные последствия.

То что вы предлагаете пациентам — это самый эффективный метод лечения в данный момент?

Да

В мире?

Да. Конечно, есть пациенты, которых лечат иначе. Например, хирургически. Однако в большинстве случаев опухоли в горле не позволяет проводить операции из-за близости к большим сосудам. Так что да — у нас наиболее эффективное лечение.

А что может быть дальше?

Большинство наших пациентов, страдающих раком горла, удается вылечить. Примерно, две трети. Однако мы должны разработать лечение для тех, чья опухоль не поддаётся радиотерапии. Есть небольшое число людей, которым лечение радиацией не помогает. Мы думаем, как помочь им. Какое избрать лечение, что добавить к радиотерапии? Возможно, эффективным окажется сочетание радиотерапии с химиотерапией.

Как вы видите развитие лечения в будущем?

Прорывы происходят всё время. Мы, например, часто используем специальное программное обеспечение, позволяющее очень быстро вычислять необходимую траекторию для направления лучей. Такой же принцип используется в видеоиграх, когда мы контролируем ситуацию в реальном времени с помощью джойстика. Представьте себе виртуальное сражение. Враг передвигается по экрану. Игрок стреляет по этой движущейся мишени. И у нас похожая проблема с раком. Наш враг — опухоль внутри тела. Например, в лёгких раковые клетки перемещаются во время дыхания. Мы знаем это. Мы используем сканер, мы видим движение опухоли. И если мы применим программное обеспечение, которые используют создатели игр, то сможем узнать, куда уходят раковые клетки — и уничтожим их. Вопрос распространения этой методики — дело ближайших 5-10 лет.

Вы принимаете всех пациентов? Или есть стадии рака, на которой вы говорите — извините, наше лечение не поможет.

Радиация — это локальное лечение. Оно подходит тем, у кого опухоль находится в одном месте. Если же рак уже дал метастазы, то лучше использовать химиотерапию.

Крис, вы сталкиваетесь с пограничными ситуациями между жизнью и смертью каждый день. Как вы эмоционально справляетесь с этим?

Это очень тяжело. Однако пациентам гораздо хуже, чем мне. Это им приходится сражаться с раком, проходить курс терапии и так далее. Впрочем, мне повезло — тип рака, которым я занимаюсь, поддаётся лечению. У нас очень высокие показатели выживания по сравнению с другими видами опухолей. Я испытываю огромное удовольствие, когда вижу своих бывших пациентов здоровыми. Мне удалось им помочь.

И последний вопрос. Сейчас появляется очень много статей о профилактике рака. Нельзя пить, курить и есть даже красное мясо. Ещё рекомендуют особое питание. Какое у вас мнение на этот счет?

Сейчас очень много информации о ведении здорового образа жизни. И она далеко не всегда основана на проверенных фактах. Я бы посоветовал всем не курить и не злоупотреблять алкоголем. Эти факторы действительно повышают риск развития рака. И конечно, будьте осторожны с солнечным загаром. Однако многое из того, что касается «противораковых» диет, например советы исключить из рациона молоко или питаться только овощами, — не имеет чётких научных обоснований.

То есть всё-таки можно есть бекон?

Да!

Для организации консультации с проф. Наттингом обращайтесь в компанию АнглоМедикал.

АнглоМедикал благодарит
Евгения Ксензенко за предоставленный материал.