"Дело врачей-убийц": печальные последствия

В апреле прошлого года в реанимационное отделение 20-й больницы г.Москвы ворвались сотрудники правоохранительных органов. Так началось знаменитое "дело врачей 20-й больницы". Сейчас, когда следствие по делу закончено и его материалы переданы в суд, результата судебного разбирательства будут с нетерпением ждать врачи-трансплантологи. Не секрет: уже год после начала дела российская трансплантология находится в глубоком кризисе. О том, как "дело врачей" повлияло на состояние отрасли, рассказывает директор НИИ трансплантологии и искусственных органов Минздрава России, академик РАН, РАМН и РАЕН Валерий Шумаков.

ЕА: Валерий Иванович, что вы можете сказать о "деле врачей"?

ВИ: Насколько я понимаю, дело передано в суд. Если он решит, что со стороны врачей были какие-то неправомочные действия, тогда и будем об этом разговаривать. Замечу только, что тема "врачей-убийц" появлялась и раньше. Чаще всего это были "звонки доброжелателей", иногда публикации в прессе. Случалось так, что я сам звонил в правоохранительные органы и просил их проверить материалы той или иной статьи. Обвинения в адрес врачей ни разу не подтвердились. Несколько раз было и так: неправду о врачах прочитали сотни тысяч людей, однако опровержения не публиковались, и о том, что это, мягко, говоря, выдумки, узнавали только я, корреспондент и главный редактор.

ЕА: Остальные до сих пор боятся, что их "разберут на органы"?

ВИ: Во многих цивилизованных странах распространены акты дарения: человек заранее фиксирует свое согласие с тем, что если с ним что-нибудь случится, органы возьмут для пересадки. У нас в нынешней обстановке подобное даже трудно вообразить. Наоборот, в прессе то и дело мелькают публикации такого толка: мать после смерти сына пришла в правоохранительные органы, чтобы наказать врачей, которые без спроса взяли его органы. Но врачи действовали по закону: в нем написано, что отношения между врачебным персоналом и родственниками донора построены на презумпции согласия. Что это значит? Если родственники активно против изъятия органов, вопрос снимается, но если их нет рядом, врачи не обязаны их искать. Надо, чтобы люди знали об этом пункте заранее. Плохие законы? Давайте их менять. Но презумпция согласия существует во многих странах. Например, в Испании, которая сегодня лидирует в области пересадки органов. А в Дании, где тоже недавно ввели такое положение, количество трансплантаций увеличилось на 30-40%.

ЕА: Говорят, что после "дела врачей" трансплантология встала. Это так?

ВИ: На фоне толков о "врачах-убийцах" всегда падает количество пересадок. Перестают поступать донорские органы. Понимаете, врачи-реаниматологи тоже люди. Если они видят, что сегодня происходят такие вещи, то завтра, когда у них в больнице появится потенциальный донор, они просто не захотят возможных осложнений и не сообщат о нем трансплантологам. Где гарантия, что кто-то не придет и не заломает им руки? После случая с 20-й больницей действительно было значительное снижение пересадок органов.

ЕА: Цифры можно назвать?

ВИ: Поначалу количество пересадок упало практически до нуля. А ведь каждая такая трансплантация – способ спасти или продлить жизнь больному. В нашем институте до этого мы производили около 150 операций пересадки почки в год. В прошлом году только из-за недостатка донорских органов мы сделали на 70-80% меньше таких трансплантаций. По всей стране производится около 1000 пересадок почки в год. В 2003 году это количество уменьшилось вдвое. А ведь уровень пересадок в России и без того был очень низким. Потребность в трансплантации у нас гораздо выше – это десятки тысяч человек.

ЕА: Сколько пациентов в листе ожидания на трансплантацию у вас в институте?

ВИ: На листе ожидания по сердцу у нас сейчас около 15 человек, но это не потому, что нуждающихся больше нет. Просто эти люди в состоянии дождаться донорского органа. Грубо говоря, у нас есть надежда, что они до этого доживут. Недавно в институте сделали три пересадки сердца. А до этого таких пересадок не было год – отсутствовали донорские органы.

ЕА: Сказалось "дело врачей"?

ВИ: Не только, но оно выявило некоторые болевые точки в нашей области. Сейчас уже совершенно ясно, что нужно создавать целевую государственную программу по трансплантологии и искусственным органам. И первое, что здесь надо будет сделать – это начинать работу над созданием сети центров по пересадке органов по всей стране. Не могут одна Москва, Санкт-Петербург и еще пара крупных городов обеспечить всю Россию. В конце концов, чтобы поверить в то, что трансплантология – это хорошее и нужное дело, люди просто должны знать, что среди их знакомых есть такие, кому с помощью пересадки органов удалось спасти жизнь.

Интервью подготовила Екатерина Алексеева