«Главное — желание государства видеть в частниках своих партнеров»

Национальная стратегия борьбы с раком, работа над которой близится к завершению, должна объединить государственные программы и частные проекты и выстроить вертикаль управления онкологической службой страны. Каким видят свое место в этой системе частники, и что нужно для того, чтобы государственно-частное партнерство стало максимально эффективным, рассказали МедНовостям представители государственной и частной медицины.

«Лучевой» дефицит

Национальная стратегия по борьбе с онкологическими заболеваниями — глобальный документ, определяющий развитие онкослужбы страны до 2030 года — должен появиться в России этим летом. Правда, заработает он только в том случае, если будет подкреплен финансово. Поэтому авторы документа предлагают серьезно развивать государственно-частное партнерство (ГЧП). В том числе, при внедрении высокоэффективных радиотерапевтических методов лечения, малодоступных сегодня из-за низкой оснащенности онкорадиологии.

Сегодня примерно три четверти российских онкобольных не получают адекватного лучевого лечения: не хватает ни оборудования, ни коечного фонда, ни персонала. В то время, как в США работают приблизительно 3700 линейных ускорителей (один на 84 тыс. населения), в России их всего 150 (один на миллион населения), из них не более 20 — последнего поколения. Стереотаксическая радиохирургия по-прежнему доступна в отдельных крупных онкологических и нейрохирургических центрах, а перспективные виды лучевой терапии (протоны, тяжелые ионы и т.д.) не доступны совсем. 

 «Лечиться по ОМС можно только на самом простом устаревшем оборудовании»

Высокотехнологичное радиотерапевтическое оборудование «КиберНож» сегодня есть только в девяти центрах страны (в Москве, Санкт-Петербурге, Воронеже и Челябинске), пять из которых — частные. О том, какое место они могут занять в борьбе с раковыми заболеваниями в России, МедНовости беседуют с руководителем одного из них — Ксенией Ловцовой, управляющим директором негосударственного центра лучевой терапии «ОнкоСтоп» расположенного на территории РОНЦ им. Блохина.

Ксения, чем государству может быть выгодно сотрудничество с частными лучевыми центрами?

— Экономией государственного бюджета. Строительство нового специализированного каньона, покупка и постгарантийное сервисное обслуживание оборудования, специализированные тренинги для медперсонала за рубежом — расходы, которые исчисляются миллионами условных единиц. Благодаря существованию частных структур, пациенты имеют возможность получать высокотехнологичное лучевое лечение на современном оборудовании и качественный сервис, и государство не вкладывает в это свои средства.

Но это должно быть выгодно и бизнесу?

— Партнерство должно быть выгодно для обеих сторон. Однако государство не позволяет частным медорганизациям оказывать услуги по высокотехнологичному лучевому лечению в рамках госгарантий по высокотехнологичной медпомощи (ВМП), распределяя такие квоты лишь по федеральным учреждениям. В стране утверждена программа по переводу всех видов ВМП в базовую программу ОМС, но пока стереотаксической лучевой терапии и радиохирургии это не коснулось.

На одной из конференций Фонда ОМС в прошлом году мы задавали директору Московского городского фонда Владимиру Зеленскому вопрос о том, когда услуги по высокотехнологичному лучевому лечению будут переведены в базовые тарифы ОМС и станут доступны для пациентов частных медучреждений в рамках госфинансирования. Ответ был: тогда, когда Минздрав выделит на это бюджет. Но мы не теряем надежды, что к 2019 году эта программа заработает в полном объеме, и при этом сохранятся действующие тарифы на ВМП. (В этом году тарифы на ВМП по лучевому лечению можно считать удовлетворительными для нас).

Что же касается тарифов на лучевую терапию в рамках базового ОМС, то они совершенно невыгодны, компенсация не покрывает затрат медучреждения, это копейки. Конечно, работать себе в убыток никто не будет.

Копейки — это сколько? И есть ли смысл вообще проводить устаревшею терапию?

— Базовый тариф ОМС на лучевую терапию в амбулаторных условиях — порядка 30 тысяч рублей за каждый законченный случай. Речь в данном случае может идти о лечении пациента только на обычном линейном ускорителе, на котором ни радиохирургию, ни стереотаксическую лучевую терапию провести нельзя. Для этого нужны установки совсем другого уровня, и все они зарубежного производства. Один линейный ускоритель современного поколения стоит 4-5 миллионов долларов. Его содержание, с учетом запчастей, обходится в среднем в 300 тысяч долларов в год. Такие расходы за счет тарифа ОМС невозможно покрыть ни государственному учреждению, ни частному.

Дистанционная лучевая терапия в госучреждениях в рамках базовых тарифов ОМС (например, тотальное облучение головного мозга), как правило, проводится с паллиативной целью и не требует точечного воздействия. Но если требуется точечное воздействие на новообразование, то для этого, конечно, необходимо высокотехнологичное современное оборудование, позволяющее проводить лечение с субмиллиметровой точностью.

Но, как известно, бюджет здравоохранения далеко не резиновый.

— Да, и его хватает далеко не на всех больных, которым необходима подобная помощь. А в условиях практически полного отсутствия рынка добровольного медицинского страхования, которое покрывало бы подобные случаи, мы с пациентами часто вынуждены обращаться за помощью к благотворительным фондам. Сегодня онкология страхуется в рамках ДМС, но чаще всего речь идет не о сопровождении пациента на всех этапах лечения (этим занимается совсем немного страховых компаний), а лишь о единовременной выплате в полмиллиона-миллион рублей при выявлении у человека заболевания.

«Любому частнику нужны гарантии»

А как тогда «выживают» сегодня частники?

— Есть пациенты, которые в состоянии оплачивать свое лечение самостоятельно, но, конечно, таких немного. Еще один путь — оплата лечения конкретных пациентов из бюджетов местных органов здравоохранения. Такие договоры мы заключаем с региональными Минздравами на основании тендеров. Распоряжение правительства от 28 января 2017 года № 127 утверждает субсидии из федерального бюджета субъектам РФ на софинансирование расходов, возникающих при оказании гражданам ВМП, не включенной в базовую программу ОМС. У нас есть подобные договоры с рядом регионов, однако это частные случаи.

И совсем не те объемы, о которых можно было бы говорить, как о полноценном ГЧП. Каких шагов частники ждут от государства, чтобы такое партнерство заработало?

— Во-первых, надо подготовить законодательную базу ГЧП так, чтобы интересы частных инвесторов были учтены. Любому частному инвестору нужны гарантии возврата финансовых вложений, а также того, что его не выкинут в любой момент, по причине смены руководства федерального учреждения, например.

Во-вторых, необходимо обеспечить гарантии того, что государство будет закупать у частного медицинского сектора его услуги. Это тоже большая проблема, особенно для не вошедшей до сих пор в базовые тарифы ОМС высокотехнологичной медпомощи. Но по-другому вернуть вложенные средства в условиях низкой платежеспособности пациентов и отсутствия индустрии добровольного медстрахования в сфере онкологии практически невозможно.

Проект Стратегии предполагает еще и построение вертикали управления онкологической службы страны. Готов частный медицинский бизнес встраиваться в эту «вертикаль»?

— С точки зрения стандартов и рекомендаций по лечению — да, безусловно. Любой профессиональный онколог, где бы он ни работал, обязан придерживаться таких стандартов. Мы не можем напрямую подчиняться федеральному учреждению, но при этом, готовы к сотрудничеству в полном объеме, в том числе к участию в клинических исследованиях. Командная работа всегда приводит к хорошим результатам. Особенно это важно для создания единой базы данных. Люди часто мигрируют от одного медучреждения к другому, и информация о каждом пациенте должна быть доступна всем участникам медицинского сообщества. Помимо полной картины заболевания пациента, мы сможем получать адекватные статистические данные. Все это решаемо. Главное — желание государства видеть в частных медицинских структурах партнеров, не усматривая конфликта интересов.

«Один из самых эффективных и цивилизованных механизмов»

Без партнерства с частным сектором государство не сможет обеспечить быстрого развития инфраструктуры, необходимой для реализации базовых стандартов лечения, объясняет один из авторов проекта Национальной стратегии, зам. председателя профильной комиссии по специальности «Онкология» Минздрава, руководитель отдела перспективного развития и международных научных связей РОНЦ им. Н.Н. Блохина Дмитрий Борисов. «ГЧП — один из самых эффективных и цивилизованных механизмов для решения задач, стоящих перед всем обществом, такой подход принят во всем мире, — отмечает эксперт. — И очень важно использовать этот ресурс в здравоохранении.Но, чтобы инвестиции в отечественную онкослужбу стали интересны частному сектору, нужно менять систему финансирования и тарификации оплаты медицинских процедур».

Кроме того, по словам Борисова, роль частного сектора не ограничивается инвестициями в медицинскую инфраструктуру и оборудование, он может эффективно дополнять усилия государства, участвуя в системе разделения финансовых рисков и со-финансировании лечения. И сегодня уже несколько российских страховых компаний запустили программы, способные за ближайшие 2-5 лет «сформировать финансовый ресурс, который повысит доступность современных лекарств для российских пациентов».