Новый закон о психиатрии: фельдшер вырвет провода

В календаре нижней палаты парламента на прошедшей неделе значилось обсуждение поправок к Федеральному закону "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании". Новшества касаются принудительной госпитализации, врачебной тайны и испытаний новых препаратов на душевнобольных пациентах. Однако накануне пленарного заседания законопроект неожиданно сняли с обсуждения.

В пресс-службе Комитета ГД по охране здоровья и спорту, по чьему ведомству должен был проходить законопроект, заявили, что он «сырой» и нуждается в доработке. Между тем новый законопроект был вполне готов к тому, чтобы предстать на суд народных избранников. Он получил, хотя и с небольшими замечаниями, положительный отзыв Правительства России, без особых придирок прошел правовое управление Госдумы, имел финансово-экономическое обоснование. В чём причина отмены обсуждения и в чём суть предлагаемых поправок?

Автора!

Проект поправок к закону поступил в Государственную думу от группы специалистов из Института им. Сербского. Поясним, что это значит.

В тщательно охраняемом здании Института в тихом переулке против посольства Палестины ничего не изменилось за прошедшие годы. К примеру, когда военный трибунал впервые вынес решение о проведении экспертизы полковника Буданова в институте Сербского, комиссию возглавляла доктор Татьяна Печерникова, которая в свое время признала психически ненормальной Наталью Горбаневскую, протестовавшую против советского вторжения в Чехословакию в 1968 году. Когда первое заключение по делу Буданова вызвало общественные протесты, во вторую комиссию был включен Георгий Морозов, бывший директор Института. Подпись Морозова стояла под сотнями психиатрических заключений, направлявших диссидентов в специальные психиатрические больницы МВД СССР.

Институт Сербского играл ведущую роль в этих злоупотреблениях. В 1960-х годах он стал широко известен благодаря изобретенному им диагнозу: «вялотекущая шизофрения». Данный диагноз позволял признать невменяемыми людей, у которых не наблюдалось видимых признаков болезни, ибо в институте считали, что таковыми являются "упрямство и негибкость убеждений", а также "реформистские заблуждения".

В результате Советский Союз был исключён из всех международных психиатрических обществ.

"Они в институте не испытывают угрызений совести по поводу своей роли при коммунистах, – считает Юрий Савенко, глава Независимой Психиатрической Ассоциации России. - Это те же самые люди и они не хотят извиняться за все свои действия в прошлом".

Принимая во внимание изменения в СССР, в 1989 году Всемирная психиатрическая ассоциация (ВПА) возобновила членство Всесоюзного общества психиатров, но обязала его выполнить несколько важнейших условий, а именно: публично признать имевшие в Советском Союзе место злоупотребления психиатрией в политических целях; реабилитировать пострадавших от карательной психиатрии; принять закон о психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании; не чинить препятствий процедурам инспекционной деятельности ВПА в СССР; обновить руководство официальной советской психиатрии. Ничего из этого сделано не было.

Клиническая основа для осуществления принудительных мер медицинского характера в практике представителей института Сербского остается прежней: все решает психиатрический диагноз, а не состояние больного в период правонарушения, так как отечественная психиатрия до сих пор пользуется устаревшей классификацией психических болезней, тогда как в основе новой, 10-й Международной классификации болезней главным является состояние больного, определяемое не только биологическими, но и социальными и психологическими факторами.

Ныне институт Сербского возглавляет экс-министр здравоохранения Татьяна Дмитриева. Она, в частности, известна следующей точкой зрения: «Мы сейчас обращаемся к историям болезни тех людей, которые проходили по статьям 70 и 190-1 — антисоветская деятельность. Все-таки в основном это были люди с психическими расстройствами разного уровня»… Эта точка зрения расходится с позицией международных и независимых организаций.

Status Praesens

Принятый в 1992 году на волне критики советской карательной психиатрии «Закон о психиатрической помощи» показался вполне прогрессивным даже бывшим диссидентам, отсидевшим в отечественных «психушках» не один год. Он построен на балансе двух понятий - прав человека и безопасности. Законом предусмотрены исключительные случаи, когда больной может представлять угрозу для себя или окружающих, и в этих случаях предусмотрена принудительная госпитализация. Во всех остальных требуется либо согласие пациента, либо решение суда.

Запускает процесс заявление, поданное родственниками, врачом любой специальности, должностными лицами и "иными гражданами".

Врач обязан в течение двух дней с момента принудительного помещения пациента в психиатрическую клинику (по экстренным показаниям) подать заявление в суд о необходимости принудительной госпитализации. Суд обязан рассмотреть это заявление по ускоренной процедуре, то есть не позже чем через пять дней после подачи заявления. На процессе пациент имеет право пользоваться теми же правами, что и другие граждане, его интересы может защищать адвокат или иной представитель. Для принятия решения суд может запросить заключение экспертной комиссии, состоящей из нескольких психиатров. Решение комиссии может быть обжаловано и т.д. Процедура громоздка и работает пока плохо, но этот процесс идет, постепенно начинают появляться адвокаты – специалисты по защите интересов душевнобольных, меняется и правоприменительная практика.

Суть предложений

Нынешние поправки по сути передают функции судьи врачу: текст законопроекта предполагает, что врач может держать пациента в больнице без санкции суда в течение десяти дней. Кроме того, в тексте поправок есть еще одна довольно загадочная статья: «принудительному лечению подлежат пациенты, которые не могут на настоящий момент понимать смысл происходящего, но не являются недееспособными». Эта фраза понятна, если речь об алкоголиках в состоянии делирия, но поправки не дают четкого определения и тем самым позволяют считать «человеком, который в данный момент не понимает смысл происходящего», фактически кого угодно, ибо «недееспособность» – серьёзная юридическая категория, а «степень понимания» – результат оценки, данной лечащим врачом.

По предлагаемым поправкам, общественные организации, действующие в интересах граждан, в судебных делах принимать участие не смогут. Такая вот сладостная месть Морозова (генерала КГБ, между прочим) «Международной амнистии», отобравшей у академика диссидента Буковского. Чтобы соблюсти хотя бы видимость законности, адвокатскую помощь клиентам психиатрических учреждений будут оказывать юристы из... самих этих учреждений. Можно предположить, в отстаивании чьих интересов они заинтересованы.

Дальше – больше. Новая редакция части пятой статьи 11 Закона о психиатрической помощи касается испытания новых лекарств на душевнобольных людях. На текущий момент этот вопрос не регламентирован. Есть общая конституционная норма, которая вообще исключает любые эксперименты на человеке без его добровольного согласия. Причем согласие это должно быть осознанное и информированное. Поэтому до сих пор эксперименты с психически больными не проводились. Теперь же "подопытными кроликами" станут пациенты психиатрических больниц и интернатов. И согласие их на это не обязательно, потому что разрешение на эксперименты будет выдавать Этический комитет – некая структура в недрах Минздрава, до сих пор внятно себя не проявившая.

Не менее очаровательно новый закон раскрывает понятие «тяжёлого психического расстройства». Вот цитата: «тяжелым психическим расстройством называется такое, которое лишает лицо способности дать осознанное согласие на предлагаемую психиатрическую помощь, а именно лечение, освидетельствование, госпитализацию либо отказаться от нее». Получается, что если человека хотят положить в «психушку», а он сопротивляется, значит, не способен «осознанно» и с благодарностью принять заботу о себе, а следовательно, страдает тяжелым психическим расстройством. Возможна принудительная госпитализация и прочие «спецмероприятия».

Не менее «специфической», чем предыдущие, выглядит и поправка, касающаяся врачебной тайны. По действующему Закону врачи обязаны информировать больного и его ближайшее окружение о том, чем он страдает, какими методами и на протяжении какого времени его лечили. Поправки существенно расширяют понятие врачебной тайны, по существу налагая запрет на предоставление кому бы то ни было информации о методах лечения, психиатрическом диагнозе и, как записано в законопроекте, "иные" сведения. Их могут получить только так называемые законные представители больного. Кто это такие? По принятой в юридической практике формулировке, это только лишь родители несовершеннолетнего. Если же взрослый человек не успел дать доверенность матери, то ни она, ни иные инстанции не узнают, почему человек заперт в «психушке».

Под шумок

Излишняя доброта закона, как оказалось, не единственное, что мешает российским психиатрам.

Российские врачеватели душ просят в несколько десятков раз увеличить бюджет федеральной программы психиатрической помощи: с 10 млн рублей, которые выделены в этом году, до 400 млн. Это предложение прозвучало непосредственно на международной конференции, посвященной проблемам тюремной психиатрии, в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им.В.П.Сербского. Как пояснил главный психиатр отдела ГУИН Минюста РФ Игорь Трифонов, сегодня в помощи врачей по душевным болезням нуждается минимум половина заключенных. По подсчетам государственных психиатров, требуется ввести дополнительно не менее 1,5–2 тыс. коек, построить новые помещения.

Эти данные мало согласуются с результатами мониторинга состояния психиатрических больниц, проведённого в мае-июне 2003 года Независимой психиатрической ассоциацией в нескольких регионах Российской Федерации. Выяснилось, что в России слишком много психбольниц – большинство из них «недогружены» пациентами. Отчасти это связано с появлением большего количества лекарств нового поколения, позволяющих вести амбулаторное лечение, отчасти – с повышением правовой грамотности самих пациентов, которые уже не позволяют запугать себя и без лишней необходимости поместить в психиатрическую лечебницу.

Секрет, по видимому, в том, что оплата труда врачей психиатрических клиник и финансирование всей отрасли в России ведется из расчета количества коек, которые обслуживает один врач, а не из расчета результативности лечения. Вполне непротиворечивой выглядит версия о том, что поправки были разработаны и внесены с тем, чтобы повысить "наполняемость" больниц и таким образом увеличить приток денег.

Эпикриз

Обсуждение вопроса отложено. По всей видимости, до весны 2004 года, то есть до следующей Думы. Впрочем, оснований ожидать изменения сути предложений от остающихся на своих постах советских «психиатров», нет, а в либеральность грядущего состава парламента верить, кажется, глупо. Эпоха всепобеждающего психического здоровья, похоже, близка, как никогда.