Когда я был в детском саду, то хотел стать, кажется, космонавтом. А моя возлюбленная девочка хотела стать медсестрой. Как-то раз во время тихого часа, показав, по обыкновению, друг дружке письки, мы, за неумением покурить после, затеяли беседу о дальнейших планах на жизнь. Вот тогда она меня и огорошила своим стремлением.
Я, признаться, не мог взять в толк что хорошего в том, чтобы стать медсестрой? Кто слышал о знаменитых медсёстрах? А вот о знаменитых космонавтах, лётчиках и генералах слышали и знают все. В конце концов, должны же быть у человека какие-то амбиции, пусть он даже и девчонка.
Но, как оказалось, резон у неё имелся серьёзный. Да такой, что я пересмотрел свои доводы и вынужден был с ней согласиться. Медсёстры делают уколы. А значит, могут смотреть на письки и попы в любое время, не дожидаясь тихого часа.
В таком ракурсе вопрос профориентации передо мной никогда до сих пор не вставал. Я понял, что моя возлюбленная определённо знает жизнь, а мне стоит у неё поучиться.
Много лет спустя другая моя возлюбленная девочка издала во время оргазма тихий вздох. Такой тихий, что, выждав из уважения к оргиастическим переживаниям некоторое время, я приступил к осторожным, но настойчивым расспросам: почему она не кричит? Мальчик я был уже образованный, обучающий курс порнографии прошёл вдоль, поперёк и на одни пятёрки, и уже знал, что женщины счастливо кричат, когда в них что-нибудь засовываешь. А почему она не кричит? Может быть, я что-то неправильно делаю? Не то засовываю? Не туда? Не в то время? Не с той частотой, амплитудой, угловым ускорением?
Я был очень осторожен и деликатен. Но возлюбленная девочка моя была на двенадцать лет меня старше, а потому мудра в противовес моим деликатностям и осторожностям. Она просто спросила: «Порнуху смотришь, что ли?». Я признал, что – да, смотрю. Но понарошку и одним глазком, чисто для смеху. Тут-то и оказалось, что в порнухе всё врут. Не в казино, а в очко, не выиграл, а проиграл, не «Волгу», а три рубля. За очередной посткоитальной сигаретой она мне рассказала о своих непростых отношениях со счастливыми криками.
Всё оказалось просто и печально: она бы и покричала – для этого не надо делать ничего особенного, звук сам выходит вместе с дыханием – но каждый раз, когда у неё выходил стон, ей начинало казаться, что она играет в дешёвой немецкой порнографии. Когда от её непроизвольного «Я, я, дас ист фантастишь!» на ней сдулся третий мужчина, она поняла, что лучше уж помалкивать. Не готов русский мужик к плодам западной цивилизации. Не приживаются на отечественной почве изыски буржуазного порно. Вроде, всё как по-настоящему, а враньё получается.
Прошло ещё несколько лет. И очередной моей возлюбленной стала девочка, работавшая стриптизёркой в амплуа сексуальной медсестры. Об этом её сценическом образе я узнал случайно, за очередной сигаретой на измятых простынях. И когда в разговоре возник образ медсестры, я вспомнил ту, из детского сада. И — кто бы сомневался — попросил свою возлюбленную показаться в боевом наряде. Она было отнекивалась – работа есть работа, зачем её тащить в дом – но я настаивал и упросил таки. Медсестра была эффектна. Короткий обтягивающий халатик с расстегнувшейся пуговкой на груди, чулочки, туфельки, кокетливая шапочка с красным крестом… Очень эффектна. И совершенно ненастоящая. Ничего общего с медсестрой из того, детсадовского, тихого часа. Которая делает уколы и смотрит письки и попы когда захочется.
Конечно же, она заметила, что я огорчился. И, конечно же, она тоже огорчилась. И, конечно же, мы друг дружку утешили, но первым делом она избавилась от костюмчика.
В глянцевых журналах, в разделах сексуальных советов, из раза в раз повторяется одна и та же рекомендация заскучавшим парам: попробуйте поиграть во что-нибудь. Попробуйте выйти из привычных вам ролей. Пусть мужчина станет пастором, а женщина – кающейся грешницей. Или пусть женщина станет пансионеркой, а мужчина – брутальным сантехником по вызову. Или пусть женщина будет баронессой, а мужчина – её шофёром. Поиграйте. И будет вам счастье.
Да, поиграть – это хорошо, это здорово. В этом есть что-то от детского беспроблемного отношения к жизни. Но, простите, ещё раз – в кого поиграть? В баронессу? В пастора? В пансионерку?
Скажите, вы когда в последний раз видели баронессу? Не в кино, а в жизни. Когда вы видели воспитанницу частного пансиона? В кого вы будете играть – в образы из кино? Да ведь чтобы в такой образ войти – пусть и понарошку – его же придётся основательно достраивать. Как баронесса встаёт, как она садится? Как пастор складывает руки и поджимает губы, когда его соблазняет проститутка? Какими словами они говорят? Те, которые в кино, говорят иностранными словами – с ними всё понятно. То есть, понятно, что ничего не понятно, пока переводчик не переведёт. А вы какими словами будете говорить, если возьмётесь играть в пастора? Да пусть даже и не в пастора, а в попа.
Для сексуальной игры нужны образы, принимаемые естественным э-э… образом. То ли тавтология, то ли каламбур получился. Что-то такое, что не нужно контролировать, так же, как вам не нужно контролировать руки, когда вы играете себя. Попробуйте заняться сексом в роли гнома Румпельштильцихена. Что получится? Пшик получится – какой уж там секс. Пока вы вспомните, как звучит ваша фамилия, девушка успеет замёрзнуть, соскучиться, одеться, уйти и прислать вам ругательную СМСку.
Так что единственный персонаж, в которого легко удастся поиграть – это брутальный сантехник. Но мне кажется, что вашей подруге это не очень понравится. Брутальные сантехники нашего детства довольно-таки отличаются от брутальных сантехников из иностранных порнофильмов. А русской порнографии с сантехниками отчего-то нет. А та, которая есть, навевает зевоту и внушает отвращение к плотским развлечениям.
Хотя, если бы существовала хорошая русская порнография про сантехников, так и сантехники бы изменились, может быть?