Оптимизм: проверка на прочность

В том, что оптимистический взгляд на вещи – панацея едва ли не от любых несчастий, нас пытаются убедить с детства. С моем случае – с помощью сказки Леонида Пантелеева про двух лягушек, попавших в кувшин со сливками. Одна из них, как многие помнят, решила не сопротивляться злой судьбе и утонуть, зато вторая барахталась до тех пор, пока под ногами не возник островок сбитого ею масла. Какой-то безнадежностью веяло от всей этой сказки. Исход ее почему-то понимался как выбор между быстрой смертью и нечеловечески тяжелыми усилиями для сохранения существования.

Лягушки-оптимистки и мышки-пессимистки

Самое забавное, что ситуацию из сказки Пантелеева решили воспроизвести американские ученые с исключительно исследовательскими задачами: доказать, что оптимизм полезен. Правда, подопытными выступили не лягушки, а мыши. Их разделили на две группы и запустили в две различные емкости с водой, в одной из которых был островок для отдыха, а в другой не было. После того, как набарахтавшихся в воде мышей извлекли из воды, им приготовили новое испытание: обе группы поместили в одну емкость с непрозрачной жидкостью, в которой не было никаких островков для отдыха. В итоге группа мышей, которой в прошлый раз повезло барахтаться в емкости с островком, плавала в два раза дольше своих собратьев – потому что надеялась на лучшее. Из чего американскими исследователями был сделан вывод, что все-таки оптимизм – это хорошо. Потому что заставляет барахтаться дольше.

Вывод этот, мягко говоря, неоднозначный. Во-первых, потому что все мышки – и оптимистки, и пессимистки, в этом печальном эксперименте пошли ко дну. А во-вторых, механизмы человеческой психики все-таки несколько сложнее, чем у мышек. Одно в этом эксперименте несомненно: и оптимистические, и пессимистические ожидания основываются на предшествующем жизненном опыте испытуемых.

Выживает сильнейший духом

Существует расхожее убеждение, что оптимистический взгляд на действительность помогает выживать в критических ситуациях. Это верно ровно до тех пор, пока оптимизм не начинает подрывать ощущение реальности. Согласно многочисленным воспоминаниям людей, переживших катастрофы или находившихся в концлагерях, в лагерях для военнопленных, первыми, кто «выходил из строя», были как раз оптимисты. Они старались подсластить себе жизнь надеждами на то, что к определенному сроку ситуация обязательно разрешится (пересмотрят их дело, прилетит вертолет с помощью, их освободят, и т.д.). Но проходил один положенный срок, другой, третий, ничего не менялось, и именно оптимист первым понимал, что ему надеяться больше не на что. Иначе говоря, надежды на лучшее мешали оптимистам адекватно оценить текущую ситуацию и приспособиться к ней. Что же, выходит, что лучше заранее ни на что не надеяться? Не совсем.

Спринтеры и марафонцы

Неприятности при всем их многообразии можно разделить на две группы: кратковременные и затяжные. С кратковременными все понятно. Именно их приводят в пример те, кто утверждает, что оптимизм – лучшее средство от всех бед. Заблудились в лесу? Потеряли кошелек? Провалились на экзамене? Застряли в пробке? Такие неприятности действительно гораздо проще пережить, не теряя бодрого расположения духа. Из леса можно выбраться в крайнем случае на следующий день, новый кошелек – купить, экзамен – пересдать, пробку – пережить. А когда все закончится, подмигнуть пессимистам и улыбнуться: «Я же говорил, что все сложится хорошо».

Другое дело – затяжные неприятности. Которым конца и края не видно, и которые изматывают почище разгрузки вагонов. Когда мы сталкиваемся с тяжелой болезнью, отсутствием перспектив, чередой неудач у близких, то сказать «А, ерунда, все пройдет» уже не так легко. Оголтелый оптимизм, на первых порах облегчая положение, в перспективе может оказать совершенно обратный эффект. Точно так же, как в случае с военнопленными, которые ждали, что их освободят через месяц, через два, к Новому году, ко дню независимости… и в результате ломались.

Следовательно, при встрече с затяжными неприятностями нужно искать то, что дает нам стойкость. Специалисты считают, что в любом испытании надо находить определенный смысл. Не рвать на себе волосы, вопрошая: «Ну за что? Почему именно я?», а, наоборот, понять, что все происходящее для чего-то вам нужно. Психиатр Виктор Франкл, прошедший Освенцим, описал это ощущение в своей книге «Человек в поисках смысла» и сделал вывод, что в концлагерях выживали те, кто имел еще какую-то цель помимо собственного физического выживания. Франкл назвал это «лечением смыслом» и решил, что если он сам выживет (в чем не было никаких гарантий), то в дальнейшем станет читать лекции по психологии стойкости узников концлагерей. Кого-то спасала религия, кого-то – мысли о недоделанном деле. А поскольку обретение смысла и есть один из важнейших элементов стойкости, то неудивительно, что успешные люди обладают самой устойчивой системой ценностей. А оптимисты они или пессимисты, доподлинно неизвестно.

Светлана Малевич