Лично я давно понял, что жизнь предсказуема. В детстве ты играешь во дворе, в институте пьешь пиво и развлекаешься, а потом идешь на работу и рубишь по прямой: карьера, жена, дети, буржуазное благополучие… Но однажды я столкнулся с девушкой, которая решила быть свободной и верной себе. Она была девушкой-панком. Она перевернула мои представления о мире.
В это, наверное, сложно поверить, но заре своей туманной юности я был панком. Ну, не то, чтобы был. Скорее, считал себя. Было это не то на первом, не то на втором курсе, я начитался каких-то умных книжек про панк-культуру, про социальный протест и про всякое такое. Ну и решил попанковать малость.
Собственно, моя деятельность в качестве панка заключалась в том, что я стал чуть реже мыть волосы, купил на Горбушке кассету «Панк-революция-7» (редкостная дрянь, как оказалось), а также несколько раз сходил на концерт группы «Тараканы», где, подражая другим слушателям, пытался прыгать под музыку и делать из пальцев «козу».
Единственным моим подлинно великим достижением был поход в какой-то захудалый рок-клуб, где на разогреве играла никому в тот момент не известная группа «Король и Шут». В зале было где-то 17 человек слушателей, а музыканты играли в огромной металлической клетке, на которую иногда прыгали разгоряченные пивом панки. Словом, забавная история была, но об этом как-нибудь в другой раз…
Итак, хоть я и считал себя панком, на самом деле это был интеллигентский детский сад. Я не ел из помойки, по утрам кушал кашу, которую готовила мама, а в университете хоть и ходил на пересдачи, но в зачетной книжке имел лишь «четверки» и «пятерки». Разумеется, я иногда пил дешевый портвейн, так ведь его в то время пили не только панки. Через пару лет моя любовь к группе «Тараканы» поутихла, и я окончательно отказался от идеи панковать. Хотя легкую симпатию к этому движению продолжал испытывать.
И вот, два года назад, когда я уже устроился на работу и стал регулярно получать зарплату, которая позволяла мне вести мелкобуржуазный образ жизни, случилась со мной одна поучительнейшая история.
Как-то раз довелось мне поздно вечером возвращаться домой в метро. Пассажиров немного, все тихо-мирно, пока на одной из станций в вагон не вошла бледная пьяная девушка с немытыми фиолетовыми волосами и в черной потертой косухе. Она была не очень красивая, толстая, с лицом, густо засыпанным пудрой, которая скрывала недостатки кожи. При этом чувствовалось, что она моя ровесница, возможно, что мы когда-то учились с ней вместе в начальной школе. Или играли во дворе в «салки-ножки-на-весу». Поневоле я начал испытывать к ней симпатию. Ведь она настоящая, она не играла в панк, как я, а осталась верна себе.
Некрасивая толстая девушка в косухе прошла по вагону, сильно шатаясь, а потом с большим трудом плюхнулась на сидение напротив меня. Пассажиры косились на нее с явным неодобрением. А ей, судя по выражению лица, было очень-очень нехорошо. До меня дошел запах ядреного перегара. Все, как должно быть у настоящей неформалки. Секс – наркотики – рок-н-ролл. Ну, или секс – бухло – панк. В конце концов, вправе ли я ее осуждать, весь такой правильный и аккуратный? Когда-то я хотел быть вольным панком, а теперь работаю за несколько зеленых бумажек с изображением президента США. А она пьяная, но свободная…
Несколько перегонов метро девушка-панк держалась, а потом все же начала блевать. Этого следовало ожидать. Просто открыла рот, и ее затошнило. Прямо перед собой, так что потоки рвоты попадали на ее одежду. Все пассажиры, сидевшие рядом с ней, похватали свои вещи и пересели в другой конец вагона, громко ругаясь. А я остался. Хотя запах был очень неприятный, да и лужа рвоты у моих ног не очень вдохновляла. Просто я подумал, что ей плохо и неприятно, что все так презирают ее и бегут от нее, как от чумной. Как-то это жестоко по отношению к ней. Может быть, если она увидит, что я остался сидеть, то поймет, что не все так плохо в жизни. Поймет, что я тоже когда-то был панком, что я понимаю ее, сопереживаю ей. Что я гуманист, в конце концов.
Наконец, ее перестало тошнить. Обессилевшая девушка-панк сидела в луже собственной рвоты, тупо смотрела куда-то в пространство и чуть заметно шевелила пересохшими губами. Так мы проехали еще несколько остановок. Потом, как показалось, она чуть-чуть пришла в сознание. Мутными глазами посмотрела на меня. Я постарался ободряюще улыбнуться. Она с трудом встала на ноги и, шатаясь, пошла ко мне. Подошла. Чуть наклонилась, так что мне показалось, что она хочет мне что-то сказать, возможно, слова благодарности. В этот момент поезд приехал на очередную станцию, и двери открылись. Девушка выпрямилась, демонстративно встряхнулась, как собака после купания, так что брызги рвоты с ее кожанки попали мне на лицо и одежду, а потом степенно вышла. И я понял, что она сделала это специально.
Я сидел в брызгах ее рвоты, бессмысленно смотрел на лужу перед собой и думал о гуманизме. Эта пьяная панкушка презирала меня со всем моим человеколюбием и внушительным культурным багажом. Она была действительно свободна, ей было плевать на правила и условности этого мира. И в этот момент мне как-то совсем очевидно стало, что в этом мире каждому свое. Кому-то офис, бизнес-ланч и текила, а кому-то подворотня, водяра и анархия.
Кто из нас настоящий? Не знаю. Но каждый сам выбирает свою жизнь, это точно.