Смотрели мы однажды с подругой кино. Ну, то есть познакомились час назад, приехали ко мне и что-то же надо было посмотреть, чтобы соблюсти приличия и сделать вид, будто мы сюда попали вовсе не за тем, за чем на самом деле.
Обычно в таких случаях смотрят гравюры или эстампы. Или, если приехали не к нему, а к ней, то семейные альбомы. Но ни гравюр, ни эстампов у меня на тот момент под рукой не было, а семейные альбомы обладают выдающейся усыпляющей способностью – это вам скажет любой мужчина.
Короче говоря, под рукой оказался фильм с Биллом Мюрреем, заявленный в анонсе на коробочке как комедия. А комедии с Биллом Мюрреем обычно приводят девушек в сентиментальное состояние духа и вызывают неодолимое желание кого-нибудь обнять. Так что глупо было бы смотреть что-нибудь другое.
Наверное, мало осталось людей, не видевших «Трудности перевода». Фильм-то очень даже хороший. Только вот не комедия ни капельки, хотя и с Биллом Мюрреем. Там об одиночестве среди чужих людей, о культурном шоке, о разнице между Западом и Востоком. Много о чём. Но больше всего на меня произвела впечатление вполне конкретная сцена – сцена «поцелуйте мои колготки».
Экспозиция такая: герой Мюррея, актёр, приезжает на съёмки в Японию и живёт там несколько дней. Он совсем не понимает этой страны и потому его одиночество глубже, чем где бы то ни было. В один из вечеров его японские партнёры присылают к нему в номер проститутку. И начинается грустный цирк.
Проститутка решительно просит Мюррея порвать ей колготки. Тот никак не может понять чего от него хотят и зачем. Усугубляется этот аттракцион взаимного непонимания ещё и особенностями произношения: из-за того, что японцы путают звуки «р» и «л», проститутка просит то порвать ей колготки, то поцеловать. Бедняга Мюррей, как воспитанный мужчина, силится понять, чего же от него хочет эта женщина – и не может. В конце концов, понимает: порвать. Вежливо рвёт. И с ним случается полный кошмар: проститутка падает на спину и, болтая ногами, кричит: «Нет! Нет! Не надо! Пощадите!».
Не помню точно, чем закончилась сцена. То ли шокированный американец удрал из номера, то ли со всей возможной тактичностью выдворил из него проститутку. Не помню. Потому, что возбудился сильно. И не менее сильно возбудилась моя подруга. И устроила мне ночь в лучших традициях западной порнографии. С криками «Да! О, да! Ещё! О, боже, как хорошо!». Трудно было, в общем.
Больше мы не встречались. Запомнилась мне та ночь не столько из-за её криков, сколько из-за сцены с колготками. И из-за непонимания.
Первое, чего не понял несчастный американец, это почему проститутка оказалась в его номере. Сами подумайте: постороннему, в сущности, человеку, подсылают женщину для секса. Зачем? Ведь это неприлично. Наверное, хотели подшутить над ним, или того хуже. А между тем, японцы-то считали, что просто обеспечивают гостю подобающий комфорт. Здоровому мужчине нужна женщина. Нормальное дело, что тут такого? Было бы неприлично, если бы здоровому мужчине женщина была не нужна.
Второе непонимание возникло из-за этих несчастных колготок. Поцеловать? Да, запросто. Порвать? Не может такого быть, это недоразумение. Порвать колготки – значит проявить агрессию. Да не просто агрессию, но по отношению к женщине. Дважды табу! Не может она такого просить от незнакомого мужчины, это извращение какое-то.
Нормальные отношения между мужчиной и женщиной – это когда мужчина потихоньку двигается в заданном направлении, а женщина его либо поощряет, либо порицает.
«Да! О, да! О, боже, как хорошо!» И нормальный, цивилизованный, воспитанный мужчина понимает, что – да, так можно. Так ему разрешено.
«Нет! Нет, перестаньте! Пощадите!» И нормальный, цивилизованный, воспитанный мужчина понимает, что ой. Сейчас будут сажать. В лучшем случае. В худшем – с конфискацией.
И вот нормальный, цивилизованный, воспитанный мужчина оказывается в ситуации, где его естественная агрессивность не только не порицается, но и поощряется. Где мужская агрессия – неотъемлемая часть любовной игры. Часть настолько естественная, что об этом не приходит в голову специально договариваться: мужчина — завоеватель и победитель, женщина – приз. Прошу извинить, Билл Мюррей-сан, но разве у вас по-другому? В самом деле?! Нэ-э…
Японцы не скажут, что это дикость и варварство. Но только потому, что они никогда никому и ни о чём не скажут, что это – дикость и варварство.
Очень любопытно смотреть японскую порнографию. Да, там цензура, там письки закрашены крупными пикселями, но это – ерунда, вздор. Гораздо интереснее увидеть не то, что и куда втыкается – это-то всё как у людей. Интереснее увидеть, как они себя при этом ведут.
Японские актрисы не кричат: «Да, ещё! Глубже! Быстрее, выше, сильнее!». Они хнычут. Представляете себе? С ними что-то делают, а они хнычут. С ними ничего не делают, а они всё равно хнычут. Они – жертвы, они виктимны. Они провоцируют мужскую агрессию.
И знаете, что интересно? В японском порно, что бы с женщиной ни делали, это делается для того, чтобы она получила оргазм. Поразительно, не правда ли? Она – жертва, но мужчины работают на её оргазм, работают для неё. Им нравится, когда их жертва оргазмирует. Дикость. Варварство.
В нашем порно женщины постоянно подают сигнал — «можно» («Я! Я! Дас ист фантастишь!»). В японском порно таких сигналов нет. Отсутствуют полностью. Там вообще не ставится вопрос «можно или нельзя». Потыкать в женщину чем-нибудь не «можно», не «нельзя», не «нужно». Просто у женщины есть дырка, у мужчины есть палка, когда палка в дырке – всем хорошо. Что может быть естественнее?
В нашем порно никому нет дела до того, кончила женщина, или нет. Главное, чтобы издавала одобрительные звуки, а то мы можем решить, что она жертва агрессии. Решим — и напугаемся. И у нас всё упадёт, и вообще домой пора, где мои штаны? Ты в порядке, детка? Ты же сама этого хотела, верно?
Поговаривают, что порнография – отражение общественного отношения к сексу. Забавно.